— Но вам надо зайца.
— Что-о?
— Ваше же подлое выражение, — злобно засмеялся Шатов, усаживаясь опять, — «чтобы сделать соус из зайца, надо зайца, чтобы уверовать в Бога, надо Бога».
Они уверены, что я тоже шпион. Все они, от неуменья вести дело, ужасно любят обвинять в шпионстве.
Сомнения нет, что много фантазии, как и всегда в этих случаях: кучка преувеличивает свой рост и значение.
Положим, вы жили на луне — перебил Ставрогин, не слушая и продолжая свою мысль, — вы там, положим, сделали все эти смешные пакости… Вы знаете наверно отсюда, что там будут смеяться и плевать на ваше имя тысячу лет, вечно, во всю луну. Но теперь вы здесь и смотрите на луну отсюда: какое вам дело здесь до всего того, что вы там наделали и что тамошние будут плевать на вас тысячу лет, не правда ли?
– Зачем вы сами себя губите?
– Я знаю, что в конце концов с вами останусь одна я, и… жду того.
– А если я в конце концов вас не кликну и убегу от вас?
– Этого быть не может, вы кликните.
– Тут много ко мне презрения.
– Вы знаете, что не одного презрения.
– Стало быть, презренье все-таки есть?
– Я не так выразилась. Бог свидетель, я чрезвычайно желала бы, чтобы вы никогда во мне не нуждались.
– Одна фраза стоит другой. Я тоже желал бы вас не губить.
– Никогда, ничем вы меня не можете погубить, и сами это знаете лучше всех…
— Почему все ждут от меня чего-то, чего от других не ждут? К чему мне переносить то, чего никто не переносит, и напрашиваться на бремена, которых никто не может снести?
– Я думал, вы сами ищете бремени.
– Я ищу бремени?
– Да.
– Вы… это видели?
– Да.
– Это так заметно?
– Да.
Я не встал с первого вашего слова, не закрыл разговора, не ушел от вас, а сижу до сих пор и смирно отвечаю на ваши вопросы и… крики, стало быть, не нарушил еще к вам уважения.
Нынче умные люди молчат, а не разговаривают.
— А можно ли веровать в беса, не веруя совсем в Бога? — засмеялся Ставрогин.
— О, очень можно, сплошь и рядом, — поднял глаза Тихон и тоже улыбнулся.
— И уверен, что такую веру вы находите все-таки почтеннее, чем полное безверие… О, поп!
– Лиза! Что же такое было вчера?
– Было то, что было.
– Это невозможно! Это жестоко!
– Так что ж что жестоко, и снесите, коли жестоко.
…вся вторая половина человеческой жизни составляется обыкновенно из одних только накопленных в первую половину привычек.