Мама! Как же это могло так случиться? Ведь никого же у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она увидела меня, лишь бы простила.
«Поздно! Маму я уже не увижу», — сказала она про себя и вспомнила, что за последний год она впервые произнесла это детское милое слово — «мама».
— Я теперь и свататься не смею.
— А я только теперь могу ответить вам согласием.
— Я теперь и свататься не смею.
— А я только теперь могу ответить вам согласием.
— Я всех провела? Они в самом деле подумают? Это нестерпимо! Нет, я скорее откажусь от слова.
— А кто говорил, что слово свято?
— Я всех провела? Они в самом деле подумают? Это нестерпимо! Нет, я скорее откажусь от слова.
— А кто говорил, что слово свято?
Под конец мы закрепили пулемёт на носу «Василька», и Настя снова уцепилась за его рукоятки, поводив дулом влево-вправо и даже издав некий «ты-дыщ». Народ, устало рассевшийся на причале, с улыбками смотрел на неё. А Азиз — ещё и с завистью. Любил он подобные вещи, в смысле, пулеметы. Да и вообще всё, что массивно выглядит и громко стреляет.
— Может, на нас нападут? — с надеждой спросила она у меня, погладив пулемёт как кошку.
— Да ладно тебе, командир. — Арам стоял на плоту, широко расставив ноги, и улыбался. Судя по всему, ему всё нравилось. — Ну хочет женщина с тобой ехать — пусть едет. Это же прекрасно!
— Прекрасно, – согласился я. — Даже спорить не буду. Но вот это упрямство и все эти «хочу», «не хочу»…
— Можешь мне ничего не дарить на следующий день рождения. — Настя залезла в лодку и устроилась у борта. — И на Новый год.
Оказывается, тут уже примостился Владек со своей удочкой.
— Идите отсюда, — посоветовал он нам. — Не распугивайте рыбу! И вон, улов заберите.
На траве рядом с ним лежало штук десять крупных златоглазых рыбин, некоторые из них уже уснули, некоторые еще раскрывали рты.
— Ой, красивые какие! – Настя провела по боку одной пальчиком. — А как их зовут?
— Збышек, Зденек, Томек, Болек. — Владек потыкал пальцем в рыбин и злобно засопел: — Это рыбы, у них нет имён! Идите, идите отсюда!
А ей всё одно: хоть за попа, хоть за козла, хоть бы дубовый пень.
Ну почему, когда людям приносишь самые светлые чувства, тобой всегда пользуются?
Внимания, любви и восхищения не бывает слишком много, чтобы этим пресытиться.
Влюбленность сама по себе ничего не значит. Имеет значение только любовь, которая остается после того, как страсть окончательно пройдет.
Тихо-тихо, моя госпожа – я покивала головой в знак согласия, типа: «Конечно, конечно, я вас внимательно слушаю», а он тем временем продолжал – не бойтесь, я вам ничего плохого не сделаю, только прошу, выслушайте меня! – заявило оно.
Знаете, может быть с самого начала я бы ему и поверила, но не после слов: «Не бойтесь, я вам ничего не сделаю» обычно после этого следует что-то не приятное». Мне это напоминает несколько моментов, первый это прием у стоматолога или у медсестры, которая делает укол в за… В попу. Они тоже с таким же выражением говорят «Не бойся, это не больно».
- 1
- 2