Лука Чангретта

Я бы перебил вас всех, но моя мама хорошо тебя знает. Она сказала, что для тебя будет хуже продолжать жить, потеряв все, что ты имел.

— Я тут расписал все затраты, связанные с устранением дорогого друга. Так, обычно устранение обходится в пятьсот фунтов, но вам придется добавить еще сотню, поскольку Томми Шелби, как и я, принадлежит угнетенным. Также нужно накинуть еще сотню, потому что его брат дикий зверь и он придет за мной. И, кроме того, придется добавить еще сто фунтов, потому что вы, друг мой, сраный макаронник. И вы тоже. Кроме того, нам предстоит довольно грязное дело, как я уже обмолвился. Мне понадобится еще пятьсот фунтов, потому как я уже сказал, Томми Шелби мой очень-очень близкий друг. Сумма здесь, черным по белому, прошу.
— Мистер Соломонс, я буду с вами откровенен, я не прошу вас убивать кого-либо, у меня есть верные люди. Вы проведете моих парней и поставите возле ринга, как секундантов.
— Чтобы быть моими секундантами им, прежде всего, нужно быть евреями. И для этого им нужно сменить свою врожденную итальянскую заносчивость на еврейский дух абсолютной уверенности. Мой добрый друг Томас Шелби заметит разницу.
— Сейчас на нашей старой родине Италии евреи, ваши соплеменники, вынуждены выдавать себя за итальянцев.
— Вам придется добавить еще сотню за свое скотство.
— Вы привезете моих людей в Бирмингем?
— Еще одно условие. Вашим парням надо сделать обрезание, а то Острые козырьки проверят.

— Я мог убить вас, как только вошел сюда, но я хочу, чтобы вы были последним. Я хочу, чтобы вы увидели смерть всех членов вашей семьи. Моя мама говорит, что это ранит сильнее всего. У вас есть свои традиции чести, у нас тоже. Я мог бы не посылать вам черную руку и вы были бы убиты в ночи, даже не зная причины. Но я хочу, чтобы вы знали и хочу предложить вам вести эту вендетту с честью.
— Ни гражданских, ни детей.
— И без полиции.
— Добро пожаловать в Бирмингем, мистер Чангретта.