— О, произведение искусства.
— Услышь Гитлер такое, он бы его сжег. Он ненавидит все прекрасное — Брак, Пикассо, Шагал, Ренуар. Все, что для меня дорого — для него ничто. Это мясник возомнивший себя римским императором.
— Будь у тебя тогда машина вроде этой — я б тебя не сшиб.
— Господи, да признай ты наконец, не ты меня, а я тебя.
— Не поумнели мы за эти годы. Значит, не в конец постарели.
— Где моя машина?
— Я ее дал на прокат Роземблюмам.
— Кто это такие?
— Мои друзья. Ты не в претензии?
— В претензии. А я на чем поеду?
— Судьба евреев тебя не волнует?
— Ты типичный француз. Они вечно лезут не в свое дело. Недаром у вас на эмблеме петух — самая тщеславная птица. И самая глупая.
— А орлы, они умнее?
— Здесь моя родина, я не могу ее покинуть.
— Так уберите этого кретина, опасный тип, разве не видно?
— Я его ненавижу. При одной мысли о нем мне хочется, как ты говоришь?
— Блевать.
— Вот-вот. Но он делает и кое-что полезное.
— Я понимаю, создал армию, чтобы держать нас в страхе. Но ничего больше.
— Это уже немало. И потом 80%. 38 миллионов немцев проголосовали за него.
— По-твоему, если 38 миллионов поставили на идиота, он уже не идиот?
Они повсюду. И все у них под колпаком, вся интеллигенция. А когда правящая партия берет под контроль интеллект нации — это катастрофа.
— Удивительно приятная личность, вы не находите, генерал?
— Жорж, ты поосторожнее с ними, они очень опасны. Даже для тебя и для меня.
— Для тебя? Да ты неприкосновенен. Взгляни на себя: голубые глаза, безукоризненный арийский профиль — настоящая реклама новой Германии. Вдобавок ветеран войны. Да ты просто живая легенда.
— Сегодня нет неприкосновенных.