— А это что такое?
— Что?
— Ну-ка поди сюда.
— Ну… Ну ты, Валечка, ну прямо как в гестапо. Ну мало ли что может быть.
— Так и есть, губная помада. И духами французскими весь пропах. А ещё клятву дал. Целдоп! [подлец] [даёт пощечину]
— Ой!
— Где его чемодан? Сейчас же уезжаем! А я думаю, чего это он замолк и не звонит, а? Горбатого видно могила исправит. Пословица народная, но с тобой я бы и сама до неё додумалась! Рубаху смени! Двое детей в доме, а он опять за свой нофелет взялся. Я тебе понофелетю!
— Значит так, всё очень просто… Подходишь к женщине, понравившейся тебе, и спрашиваешь — где находится нофелет.
— Что за нофелет?
— Вот! То же самое и она спросит. А нофелет — это те-ле-фон, только наоборот.
Она на меня так смотрит… как на Джорджа Клуни… На меня жена лет десять уже так не смотрит. Да она вообще на меня не смотрит… А если смотрит, то так, что как будто я что-то должен. Ну да, я должен. Должен детей в школу отвезти, должен зарплату принести, должен сантехника вызывать и сидеть ждать его на этой кухне… Но тогда и она что-то должна! Ну я не знаю, хотя бы смотреть на меня как на Джоржа, сука, Клуни!
Я тоже думал, откуда и что это за непонятная любовь. Но вот сидит перед тобой совершенно чужой человек, к тому же, заметь, не являющийся лучшим представителем человечества, но к ужасу своему, ты чувствуешь, что, не дай бог, будет надо, ты за него не только свою, но и чужие жизни не пожалеешь.
— Толя, а у тебя пуговицы на рубашке не хватает…
— Ну и что? У меня на многих вещах пуговиц не хватает… Вот сижу, жду. Может, какая добрая душа придет, пришьёт…
— А Лена пришивала?
— Ну Лена пришивала…
— Представляю, сколько у него с зимы пуговиц накопилось…
— Слушай, ты так и не сказал, чё вы расстались… Хорошая была… Готовила?
— Готовила.
— Чё расстались?
— Расстались. Ушла.
— Почему?
— Ей надо было куда-то пойти!
— Телкам звоним?
— Так! Идите вы знаете куда, Марк Борисович!
— Если приезжают телки, я сразу сваливаю!
— Да будет не так, как в прошлый раз! Я ж тогда видел всего одну в темноте спьяну в этом клубе! Я ж не знал, что они все три дуры страшные! А ту, которую отсюда увез, я вообще хотел по дороге высадить, но потом жалко стало, все-таки поехала… Привез домой, все было… у нее такие сиськи!
— А я сразу ушел. Не люблю грязи. Я с одной обменялся парой фраз, мне противно стало.
— А у тебя?
— Мы говорили с моей… о литературе! Она не читала ничего, кроме «Комсомольской правды», мне стало ее жалко, и по вашей вине, Марк Борисович, мне пришлось совокупляться с этим членистоногим. Но впредь я попросил бы не приводить в мой дом подобных инфузорий в туфельках!
— Всё будет по-другому! Я видел всех троих! Хорошие!
— Старик! Пощади нас! Сделай паузу — побудь с друзьями! Завтра нагонишь график.
— Что-то странная какая-то утка, на курицу похожа.
— Это у неё осложнение после птичьего гриппа.