— Не расстраивайся ты, Катерина.
— Я и не расстраиваюсь.
— Не расстраиваюсь… Два балла, надо же, два балла!
— Я всё равно поступлю.
— А кто спорит? В институты до каких лет принимают? До тридцати пяти? У тебя ещё уйма попыток.
— Молодец ты, Катя! Мы своим ребятам тебя всегда в пример ставим. Всего, чего хотела в жизни, добилась.
— Это верно. Только ты пока ребятам не рассказывай, что как раз тогда, когда всего добьёшься в жизни, больше всего волком завыть хочется…
— И сколько же у тебя людей-то в подчинении?
— Почти три тысячи.
— Батюшки! Как же ты с ними справляешься? Трудно небось?
— Трудно с тремя, а когда трёх научишься организовывать, дальше число уже не имеет значения.
— … Сорока ещё нет, а животы отрастили, мятые все какие-то… ботинки нечищеные…
— А ботинки причём?
— А терпеть не могу, когда у мужика нечищеная обувь…
— Ну что ты его пугаешь, он у меня такой скромный.
— Да. Интеллектом явно не изуродован.
Хорошего мужика надо самой делать, а не готовым получать.
— Мы в концерт идем!
— Эээх… Тоже мне москвич, называется!