Мать выбирала для нее платья, книги, шляпки и мысли.
Уильям Теккерей автор «Ярмарки тщеславия» был фантастически талантлив. И так же фантастически невезуч. Это проявилось в личной жизни. Он нежно любил жену, но она оказалась психически больна, провела жизнь в клинике, и он в одиночку воспитывал дочерей. Но главное его невезение — литературное. Писатель явно родился раньше времени. В начале 19 века ирония и сарказм были неуместны. Сегодня по увлекательно-авантюрной «Ярмарке тщеславия» сняты фильмы и сериалы, роман переведен чуть не на все языки мира и признан классикой. А тогда в романистике царил Диккенс с четким делением персонажей на злодеев и героев. И Теккерей вынужден был творить в его развесистой тени: критика и публика того времени во всех спорах была на стороне Диккенса. Собственно, Теккерей и стал известен только в последние 15 лет жизни: до этого он из застенчивости скрывался под псевдонимами. Свой первый подписанный роман «Ярмарка тщеславия» писатель полемически назвал «роман без героя». И героя здесь действительно нет. Но зато — какая героиня! О, Бекки Шарп открыла дорогу совсем новым женским персонажам. Обольстительная авантюристка, выдумщица, не стесняющаяся ни в каких средствах, записная кокетка, умеющая поразить в сердце любого мужчину... Во времена, когда не было женских журналов, многие дамы читали» Ярмарку тщеславия» как учебник по обольщению. Впрочем, у Бекки Шарп и сегодня есть чему поучиться...
Автор:
Я склоняюсь к мысли, что презрение своих сестер женщина должна расценивать как большой комплимент.
Мир — это зеркало, и он возвращает каждому его собственное изображение. Нахмурьтесь — и он, в свою очередь, кисло взглянет на вас; засмейтесь ему и вместе с ним — и он станет вашим весёлым, милым товарищем.
Желудь ничего не стоит, но из него может вырасти огромнейший дуб.
Такова уж природа некоторых женщин. Одни из них созданы для интриг, другие для любви; и я желаю каждому почтенному холостяку, читающему эти строки, выбрать себе жену того сорта, какой ему больше по душе.
Она не была героиней. Её письма были полны повторений. Она нередко забывала о грамматике, а в стихах не соблюдала размера. Но, o mesdames, если вам не разрешается взволновать преданное вам сердце иной раз и не по правилам синтаксиса или если вас нельзя любить, пока вы не усвоите разницы между трёхстопником и четырёхстопником, то пусть тогда поэзия летит к чертям и да погибнут самым жалким образом все школьные учителя.
Месть, может быть, и некрасивое побуждение, но вполне естественное. Я не ангел.
Любая женщина, если она не безнадёжная горбунья, при благоприятных условиях сумеет женить на себе, кого захочет.
Лучшие из женщин – лицемерки. Мы и не знаем, как много они от нас скрывают; как они бдительны, когда кажутся нам простодушными и доверчивыми; как часто их ангельские улыбки, которые не стоят им никакого труда, оказываются просто-напросто ловушкой, чтобы подольститься к человеку, обойти его и обезоружить, — я говорю вовсе не о записных кокетках, но о наших примерных матронах, этих образцах женской добродетели. Кому не приходилось видеть, как жена скрывает от всех скудоумие дурака-мужа или успокаивает ярость своего не в меру расходившегося повелителя? Мы принимаем это любезное нам рабство как нечто должное и восхваляем за него женщину; мы называем это прелестное лицемерие правдой. Добрая жена и хозяйка — по необходимости лгунья.
Когда один человек чрезвычайно обязан другому, а потом с ним ссорится, то обыкновенное чувство порядочности заставляет его больше враждовать со своим бывшим другом и благодетелем, чем если бы это было совершенно постороннее лицо.
Если бы мы знали, что думают о нас наши близкие друзья и дорогие родственники, жизнь потеряла бы всякое очарование и мы всё время пребывали бы в невыносимом унынии и страхе.
Подумай, какое ты имеешь право презирать, — ты, чья добродетель — лишь отсутствие искушений, чей успех, возможно, — дело случая, чьё высокое положение — заслуга далёкого предка, чьё благополучие, по всей вероятности, — злая шутка судьбы.
Угрызения совести — наименее действенное из моральных чувств человека: если они и пробуждаются, подавить их легче всего.
Война всех одинаково облагает данью: мужчины расплачиваются кровью, женщины — слезами.
Свежий воздух и развлечения — это самые восхитительные средства, которые знает медицина.