Альк, Рыска и Жар продолжают свой нелегкий путь: кто желает убежать от прошлого, кто – изменить будущее, а кто рад и настоящему, но судьба неумолимо гонит всех дальше. Туго приходится не только неунывающей троице: тучи сгущаются над обоими тсарствиями, год Крысы неумолимо набирает силу и избежать его, похоже, уже невозможно.
Куда придет Путница? Кому осветит дорогу Свеча? И, казалось бы, при чем тут гитара?
Читайте – и узнаете
Что — толпа? Она как ребенок: тянется за цветастым фантиком, даже если внутри полное дерьмо.
— Прекрати, — не выдержала Рыска. — Вечно ты все опаршивешь!
— Потому что война романтична, а жизнь пошла и несправедлива?
— Нет! Война — это страшное горе, и равнять ее с простым уходом из дому…
— Верно — нельзя. Ведь на войну уходят будущими героями, без разницы, погибнут они или возвратятся с победой. Уверенными, что поступают правильно. Знающими, что их ждут, в них верят. Видящими цель: защитить свою семью, дом, огород и лужу под свинарником. Ты можешь сказать тоже самое о себе?
Рыска поджала колени к груди, положила на них подбородок и уставилась в огонь. За эту неделю она вообще напрочь запуталась, что правильно, а что нет. Воровать неправильно? А если умираешь от голода и холода, но без денег всем на тебя, такого правильного и честного, плевать? Убивать неправильно? А если иначе убьют тебя? Ох, как же все-таки хорошо было на хуторе: что хозяин приказал, то и правильно. И цели такие близкие, понятные: пол вымыть, суп сварить…
Каким, однако, ценным даром наделила его Хольга — точно знать, глупость ты совершаешь или нет! Знать — и все равно сворачивать под указатель: «Только для полных идиотов».
— Он распутается, удерет, новую банду сколотит и снова убивать будет! Тоже мне добро…
— А знаешь, чем оно отличается от зла?
— Ну?
— Зло убивает. А добро просто не вмешивается.
— Это не треп, а риторика, — снисходительно поправил саврянин. — Искусство красноречия, подвластное немногим.
— И чем они отличаются?
— Треп — признак глупости, а риторика — мудрости.
— Мудрецом человека делают не мудреные, а мудрые слова, — запальчиво возразила девушка.
— Зато мудреные помогают хотя бы казаться оным.
В паутине судеб нет ни одной лишней нити, даже самая узкая тропка к чему-то ведет.
— Помрешь?
— Хрен тебе.
— Это завещание?
— Да — я же заметил, как ты мне завидуешь!
Неправда, что все войны ведутся из-за денег. Месть — тоже неплохой повод.
Похоже, так оно все в жизни и происходит: главное — единожды решиться и вскочить. На корову, на помост, на чужую шею… И если получилось — страх помаленьку отступает, и начинает хотеться еще большего.
Добро как раз может раскаяться. И тогда даже зло в ужасе уступит ему дорогу.
— Подпевать точно не надо?
— Тебя никогда не били гитарой?
— Слушай, девка, — недовольно обернулся саврянин. — Ты так и собираешься всю жизнь соломку подстилать?
— Если знать, что там камни, то почему бы нет? — возразил за подругу вор.
— Да потому что камни — везде! Увернёшься от одного — по другому размажет.
— Рассказывай, — повторил наместник. — Да не вздумай лгать, я сразу пойму.
Девушка и не собиралась — точнее, не смогла бы. В пыточной воображение и не у таких храбрецов отказывало.
Родная кровь — это вечные проблемы. Страдаешь то за неё, то из-за неё.