У профессионала безукоризненно отлажена связка: глаза-мысль-рука", «между нами говоря, … сюжетов в литературе — всего тридцать шесть», «профессия писателя — отнюдь не всегда «обнажение души»; это, скорее, строительство своего пространства», «я — человек, безусловно, русского аппарата изъяснения. И в то же время очень чутка к национальным своим корням…», «творчество — смертельная воронка, из которой выхода нет», «и в работе, и в жизни никогда не привлекал общий знаменатель»– это лишь некоторые выдержки из интервью Дины Рубиной 2006-2010 годов. О творчестве, о жизни, о судьбе. Интервью блистательных, потому что редко можно встретить человека, пишущего о литературе, обладающего такой же творческой смелостью, яркостью, эпиграмматичностью, какими наделена Дина Рубина. «Сегодня в прозе побеждает артист,» — написала она. Вот если бы и в литературоведении, и в литературной критике было так же!
Запомни три НЕ, — НЕ бояться, НЕ завидовать, НЕ ревновать. И ты всю жизнь будешь счастлива!
Писатель с рождения видит мир иначе. Он посторонний в нем: не живет, а наблюдает.
Гореть положено поэту. Прозаики – тяжеловесы, им нужна тишина, покой, и много часов невылазной работы. С годами это способ дышать, система кровообращения.
Писатели – волки, хищники. Постоянно в поисках сюжета. Иначе в литературе не выжить.
Нам было лет по 15, когда моя подруга, будучи на каникулах в Киеве, безоглядно влюбилась в мальчика. И, вернувшись домой, обрушила на семью всю мощь этой нетерпеливой, сметающей все возражения взрослых любви. Она желала немедленно уехать в Киев насовсем. Семью лихорадило, с утра до вечера девица устраивала скандалы (я, разумеется, сопереживала её неистовому чувству). И вот, помню, эпизод: очередной скандал между влюбленной девочкой и ее восьмидесятилетним дедом, профессором, знаменитым в городе хирургом.
— Это любовь, любовь! — кричит моя подруга. — Ты ничего не понимаешь!
Дед аккуратно намазал повидло на кусочек хлеба и спокойно сказал:
— Дура, любовь — это годы, прожитые вместе.
Талант любить — это дар, такой же, как любой другой талант. Я встречала в своей жизни людей, которые умеют делать из любви блестящий дивертисмент… месяца на два. Знала и таких, кто всю жизнь угрюмо любит одного человека, и самозабвенно вкалывает на него, не требуя благодарности. Я не знаю — что лучше.
Я не уверена, что «воспитанием» можно вырастить личность. Иногда ведь, наоборот, личность вырастает вопреки какому-то давлению, растет наперекор — и вдруг диву даешься: — ах, боже ты мой, а ведь это уже человек. Уже и поговорить можно.
Понимаете, важно принять весь этот огромный мир, быть с ним в ладу, изнемогать от любопытства, любоваться его малейшей черточкой, рассматривать любую ситуацию так, словно ты ее и придумал. Главное же — чувствовать себя наравне с этим миром и не бояться оказаться в смешном положении. Мы и так все ужасно смешные…
По поводу же так называемой идеальной любви… Для меня идеальная любовь — это сильное духовное и физиологическое потрясение, независимо от того, удачно или неудачно в общепринятом смысле оно протекает и чем заканчивается. Я полагаю, что чувство любви всегда одиноко и глубоко лично. Даже если это чувство разделено. Ведь и человек в любых обстоятельствах страшно одинок. С любым чувством он вступает в схватку один на один. И никогда не побеждает. Никогда. Собственно, в этом заключен механизм бессмертия искусства.
Скажем так: путешествия, возможность увидеть мир во всей совокупности его прекрасных и омерзительных черт несколько смягчают наше изначальное неприятие «другого». Воспитывают нечто вроде смирения, дают осознание того, что никогда, никогда тебе не понять до самого дна душу другого человека. Мы — разные. Мы — странные. Смиримся с этим.