Всё на свете вздор, есть только одна роскошь — роскошь человеческого общения.
В этот том вошло одно из самых необычных произведений братьев Стругацких – повесть «За миллиард лет до конца света», относящаяся к жанру философской фантастики и пронизанная множеством литературных, исторических и метафизических аллюзий. Впоследствии повесть была положена в основу сценария фильма А. Сокурова «Дни затмения» – однако оригинал Стругацких резко отличается от фильма в сюжетном отношении.
Сказали мне, что эта дорога меня приведёт к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор всё тянутся передо мною кривые глухие окольные тропы…
Между прочим, женщины, пьющие ледяное красное, как-то особенно хорошеют. Они становятся где-то похожи на ведьм. Где именно? Где-то. Прекрасное слово где-то. Вы где-то свинья. Обожаю этот оборот.
Какова целесообразность постройки моста через реку с точки зрения щуки?
Небо ведь не для того, чтобы подглядывать. Небо ведь — оно чтобы любоваться.
Кто чай пьёт — тот отчается.
Потому что у вас, в вашем положении, не только друзей нет. Вы до такой степени одиноки, что у вас и врага нет!
Человеку очень неприятно осознать, что он совсем не такой, каким всегда раньше казался. Он всё хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь.
Но раны остаются ранами. Они заживают, рубцуются, и вроде бы ты о них уже забыл вовсе, а потом переменится погода, они и заноют.
Торопиться некуда, говорит он. До конца света ещё миллиард лет, говорит он. Можно много, очень много успеть за миллиард лет, если не сдаваться и понимать, понимать и не сдаваться.
Зачем мерить внечеловеческую целесообразность человеческими мерками? И потом, представь себе: с какой силой ты бьешь себя по щеке, чтобы убить несчастного комара? Ведь таким ударом можно было бы убить всех комаров в округе разом.
Ему стыдно быть слабым среди сильных, ему хочется, чтобы и другие стали слабыми. Он думает, что тогда ему станет легче. Может быть, он и прав, но меня такая позиция бесит…
Хорошо, что чай на свете есть, — сказал я. — Давно бы уже пьяный под столом валялся…
Не надо в грядущее взор погружать…
Век наш весь в черном. Он носит цилиндр высокий, и все-таки мы продолжаем бежать, а затем, когда бьет на часах бездействия час и час отстраненья от дел повседневных, тогда приходит к нам раздвоенье, и мы ни о чем не мечтаем…
- 1
- 2