— Ну, положим, что это мой каприз.
— Нынче у вас каприз: приласкать человека, завтра каприз: оттолкнуть, чуть не прогнать его. Как хотите, а уважая себя и желая себе спокойствия, при всей… При всей любви к вам, стараешься быть подальше от ваших капризов.
— Вы не знаете женщин. Их капризами нужно уметь пользоваться; женщина из каприза способна на многое.
А. Н. Островский и по сей день является самым популярным русским драматургом. Его экранизируют, по его пьесам ставят спектакли. Сейчас по мотивам пьес Островского ведутся съемки сериала «Деньги и любовь по-русски». Кажется, только появившись на свет, пьесы Островского обречены были стать русской классикой: настолько ярки и одновременно обобщены характеры его героев. Пьесы Островского «Поздняя любовь» (1873) и «Последняя жертва» (1878), вошедшие в настоящее издание, впрочем, равно как и много раньше созданную «Грозу» (1860) и годом позже «Последней жертвы» вышедшую «Бесприданницу» (1879), можно было бы объединить общим подзаголовком «Женский вопрос в России». От «странно» до «крайне парадоксально» отзывались критики о премьере пьесы «Поздняя любовь». А анонимный автор еженедельника «Гражданин» даже воскликнул: «О, г. Островский! Отчего вы не умерли до написания «Поздней любви»!?» В качестве приложения приводится статья Т. Москвиной ""Поздняя любовь» А. Н. Островского и женский вопрос в России».
… А ведь я женщина, любовь для меня всё, любовь моё право. Разве легко побороть себя, побороть свою природу?
— Но я не понимаю, как вы можете полюбить человека, который сделал гадость, хоть бы и для вас.
— Не беспокойтесь! Я и сама не очень добродетельна, и других сужу не строго. Если я вижу, что человек мне предан без границ, я и сама готова для него на всякие жертвы.
— Ну, так сделайте то, что я вам говорила.
— Невозможно.
— Да ведь она вас любит ужасно, ведь вы сами говорили. Разве можно отказать в чем-нибудь тому, кого любишь? Я по себе сужу.
— Ведь это чистое создание.
— И прекрасно. Тем легче обмануть.
Или я стар и глуп стал, или всё перевернулось на свете — ни чужой собственности, ни честности не стало, воровство перестали называть воровством!