Мать разрывалась между двумя правдами. Ведь у детей своя правда — неискушённая, одномерная, а у неё своя, житейская, слишком обнажённая, мрачная и всеохватная, чтобы открыть её милым несмышлёным созданиям, которые с заливистым смехом бегут в развивающихся ситцевых платьицах навстречу своему десятилетнему миру.