Потом друзья выросли и поскучнели, восприятие притупилось — но только на время… Гусеница спряталась в кокон, ещё раз всё основательно обдумала — и вылетела в мир большой пёстрой бабочкой, радующей глаз. Ощущения стали ярче, чем в подростковом возрасте, — может быть, оттого, что к ним не примешивались больше надуманная тоска, высосанная из пальца горечь тринадцати прожитых лет, неумело имитируемый цинизм и прочие… детские болезни.