Я чувствовал, что он будет президентом, если уже не в двухтысячном году, то четыре года спустя обязательно. Но одного предсказания недостаточно. Я играл президентством Куинна, как мальчик играет собой, возбуждая себя идеей, манипулируя ею так, чтобы доставить себе удовольствие, получить удовлетворение.
Скажу по секрету, меня смущало это поспешное планирование. Я не хотел, чтобы люди с холодным умом, такие как Мардикян и Ломброзо знали, что я уже опутан мастурбическими фантазиями по поводу блестящего будущего нашего героя, хотя я предполагал, что они и сами были увлечены подобными мыслями.
I felt him as President, if not in 2000 then four years later. But merely making the prediction wasn’t enough. I played with Quinn’s presidency the way a little boy plays with himself, exciting myself with the idea, manipulating pleasure for myself out of it, getting off on it.
Privately, secretly — for I felt abashed at such premature scheming; I didn’t want cold-eyed pros like Mardikian and Lombroso to know I was already enmeshed in misty masturba-tory fantasies of our hero’s distant glowing future, though I suppose they must have been thinking similar thoughts themselves by then…