Зрелище двух эскадр черноморских было великолепно.
— Флот большой, но зачем он нужен здесь России?
На это ворчание Фицгерберта Потемкин ответил:
— А затем, чтобы никто об этом больше не спрашивал…
Уничтожить бюрократию стало теперь невозможно, ибо уничтожение её придется поручить тем же самым бюрократам. Но, даже уничтожив старую бюрократию, они тут же породят новую, ещё более прожорливую, более выносливую и живучую… Так не лучше ли нам это гадючье логово и не трогать?
Как только я тебя увидел,
я желаю сказать о своей любви.
Но какая мука любить ту,
которая не может быть моей.
Ты, жестокое небо! Зачем же, зачем
ты сделало её великой?
Зачем, о небо, ты желаешь,
чтобы я любил лишь её одну?
Имя её для меня постоянно священно,
а образ её всегда в моём сердце.
Новый фаворит, услаждая Екатерину волшебными ариями, не прервал отношений с её ближайшей подругой Прасковьей Брюс, а Потемкин ещё долго потом бурчал, недовольный:
— Слонами, тиграми да крокодилами на святой Руси торговать куда легше, нежели при дворе нашем состоять… О, боже милосердный! Измучился. Спать пойду.
Трезвость, запомни это, в моих глазах еще не добродетель, а лишь отсутствие порока. Хотя пьяниц и не люблю!