— Вот, Шарапов, довелось тебе поручкаться со знаменитой Манькой-облигацией. Дамой, приятной во всех отношениях, только работать не хочет. А напротив, ведёт антиобщественный образ жизни.
— А ты меня за руку ловил, волчина позорный, чтобы про мои дела на людях рассуждать? Я ж тебе…
— Не ругайся, Маня! Ты мне молодого человека испортишь.
Странный вы народ, блатные, как собаки-жучки. Ни имени, ни роду, одни кликухи поганые.
— Я был с тобой откровенен, хочу, чтоб и ты со мной пооткровенничал про дружка твоего, Фокса!
— Плевал я на твою откровенность!
— Невоспитанный ты человек, Ручников. Выражайся при даме поприличнее, а то я тебя огорчу до невозможности!
— Мне какой резон с тобой откровенничать?
— Резон прямой! Чистосердечная помощь следствию смягчает ответственность. Статья 38 Уголовного кодекса.
— Ничего я тебе не скажу! Не купишь меня на эту «туфту». Я лучше помолчу — здоровее буду.
— Это что же, за чей-то барахловый браслет мне подрасстрельную статью?
— А что же тебе за него? Талоны на усиленное питание? Угробили вы женщину, пыхтеть за это придётся всерьёз.
Будь ты проклят, гад! Ты всех нас… и тех, которые умерли, но пули бандитской не испугались… всех нас продал! Из-за тебя бандиты будут думать, что они «муровца» могут напугать!
Значится, я так понимаю, гражданин, что правды мы писать не захотели.
Давай сейчас выйдем и спросим у ста человек, что им больше по сердцу — моё вранье или твоя правда? И тогда ты поймёшь, прав я или нет.
Твой номер – шестнадцатый, помалкивай в трубочку, ясно?
Ты свободен, Ручечник… Пшёл вон отсюда! Не свети, ты нам мешаешь.
Если Кирпич — вор, он должен сидеть в тюрьме! И людей не беспокоит, каким способом я его туда упрячу!
— Пасюк! Ваня, а ну держи меня!
— Как держать?
— Нежно!
Кому повезёт, у того и петух снесёт, и такая птица, как ты, у меня тоже нестись будет!
— Но сегодня, граждане, случилась у вас промашка ужасная…
— А сегодня что, постный день?
Так что по десятке Вам, граждане. По десятке на душу населения…