— Он теперь знает, что вы за человек — заранее полны ненависти. Он знает, что с момента вашего прихода, вы только и думаете о разложении среды, в которую он вас ввел. Вам ненавистно все, что олицетворяем мы с ним. Вы его больше не увидите.
— И все-таки, я не так уж мало успел. Я надеюсь, он избежит большой беды — стать похожим на вас.
— Вы, оказывается, опытный журналист, месье Перрен.
— Особенно по части информации.
— Чего вы, собственно говоря, добиваетесь?
— Собственно говоря, ничего.
— А это как вы объясните в таком случае?
— А, очень просто. Раньше, когда я служил и получал жалованье, я все больше молчал, чтобы это жалованье не потерять. Теперь я его не получаю, поскольку я теперь всего лишь игрушка. Но теперь, зато, я могу говорить.
Выпускать газету куда интереснее. Можно придумать историю с главным персонажем. Можно назвать его президентом. Он, разумеется, богат, могуществен, ему все доступно за его деньги. Можно давать в газете, наиболее любопытные случаи из его жизни. Займемся? У него будет семья, у нашего президента. Я представляю себе женщину, много моложе него, еще я представляю себе мальчишку, который ее ненавидит, потому что она его мачеха. И этот мальчишка, который понял, что отец купил себе жену, сделал ответный жест — он тоже купил себе игрушку. Живого человека в отцовском магазине…
— Бленак, журналиста, как игрушку покупают… Что творится, Бленак?
— На это я вам отвечу одно: в прессе больше двух тысяч безработных.
— Предупреждаю, я не умею верхом. [Франсуа оступается и катится с лестницы]
— Он и пешком не умеет…