Дерил Диксон

— Пацан, кем ты работал до этого?
— Развозил пиццу… а что?

Бред… Все эти надежды молитвы пустая трата времени, мы найдем девочку и с ней все будет хорошо! Я здесь, что единственный в этом уверен? Господи боже.

Если хочешь начать пить, то начни с чего-то поприличней.

Стоит нам увязнуть в дерьме, ты тут как тут с лопатой.

Я бы умер за тебя. И я бы умер за Карла. Ты знаешь это.

Ты пыталась защитить людей, ты молодец… но если выстрелишь в меня еще раз, молись, чтобы я умер.

Если она погибнет, или будет ранена, или подхватит насморк, если на неё нападет ходячий, если её ударит молния. Если с ней хоть что-то случится, я убью тебя.

Я никогда… никогда не ел замороженный йогурт, у меня не было домашнего пони, ничего не получал от Санты-Клауса, никому не доверял свою безопасность, да я вообще никому ничего не доверял! Никогда не пел перед толпой народа, как будто все прекрасно, как будто все игра. И уж точно не резал вены, чтобы привлечь к себе внимание!

— Прости меня
— Ты не виноват.
— Виноват.
— Нет, не виноват. Ты — то хорошее, что есть в этом мире. Так считал Гленн. Он-то знал, потому что сам был хорошим. Я тоже хотела убить того парня. Вздёрнуть их всех и смотреть, как они умирают. Мы должны победить. Помоги мне победить.

Я вам скажу, на что все пошло… да не на что нахер!

Главное — мозг. Не тупите.

— Мы живых не убиваем!
— И это говорит человек, который наставил на меня пушку.

— Зачем?!
— Зачем? Потому, что жизнь бесценна, Дэрил.

Моя мама любила вино и курила в постели Верджинию Слимс. Я играл с другими детьми во дворе. Они на великах, я нет. Мы услышали сирены. Они прыгнули на велики, помчались, посмотреть, что случилось… Я побежал за ними, но не догнал. Повернул за угол, а мои друзья смотрят на меня. Все кругом смотрели на меня. Стояли пожарные машины, сбежались люди, — это горел мой дом. Моя мама спала. Она сгорела. Было трудно. Она исчезла… стерлась. Ничего не осталось. Говорят, так даже лучше. Тогда мне это казалось неправдой.

Спасение людей — это и есть забота о себе.