В кого бог однажды вселил свой дух, того он не бросит, в том он останется жить, хоть бы и проклятием.
От горя человек не становится добрей. Коли я страдаю, отчего другой не должен страдать!
Дети иногда чувствуют одиночество, даже когда они окружены любовью, но близкие об этом не догадываются.
Вот так черпаем мы познания, принимаемые нами за истину, у тех, кому мы, по сути дела, менее всего доверяем, так мы, сами того не сознавая, руководимся в жизни тем, что нам более всего отвратительно.
Ничто не становится так чуждо человеку, как мир его детства, оставленный им насовсем.
— Я не знаю, кто он, бог. Как же мне ненавидеть его? Или любить? Нет, я, пожалуй, не могу сказать ни что я ненавижу его, ни что люблю.
Если подумать, такие слова, кажется мне, лишены смысла, когда говоришь о нем. Он не таков, как мы, и мы никогда его не поймём. Он непостижим, неисповедим. Он бог.
И насколько я разумею, он и зол и вместе добр, он и свет и тьма, и полное бессмыслие и глубокий смысл, которого мы не можем доискаться, но и никогда не перестанем искать. Загадка, существующая не для того, чтобы быть разгаданной, но для того, чтобы существовать. Всегда для нас существовать. Всегда нас тревожить.