Павел Шумилов. Драконий цикл

Ничто так не придает дому уют, как муж, уютно свернувшийся калачиком у камина.

Фразы типично в стиле драконов. Вопросов после них вдвое больше, чем до. Как они сами себя понимают?

— Я очнулся, когда мне Мрак водой в лицо плеснул. Огляделся, все в отключке, один дракон ходит, как ни в чем не бывало, пол подметает! Кричу Плюсу: «Следи за смесью!»
— Ты не это кричал, — возразил Мрак. — А что? Если я повторю всё, вы меня уважать перестанете. Но два слова о смеси там тоже были.
— Ну, может, я чего от себя добавил. Смотрю, Плюс ожил, зашевелился. Я его контролирую, чтоб опять не заснул, подсказываю, что делать. Чувствую, пошла работа. А Мрак швабру отставил, на меня так с минуту задумчиво посмотрел и говорит: «Не ори, ты не дома». Потом подумал и добавил» Впрочем, дома тоже не ори!» И опять подметает. Во нервы! Я как услышал, на грунт лег.

Нужно быть очень большим параноиком, чтобы искать ежика на вершине елки.

Ма, это не голосеменные из поздней перми, это еда, — уточнила Лобасти. — Па. принес нам еду.

— Я убью тебя, Мрак, убью! Убью! Ты знаешь какая она была солнечная. Радовалась жизни, каждую минуту!
— Начинай.
— Не сейчас и не здесь. Жди смерти! Каждый час! Каждую минуту! Или убей меня, как её!
— У меня нет с собой удавки из струны рояля. Это была нота «Ре» большой октавы. Я ей до этого сыр резал.

— Коша, если ты не возьмешь себя в лапы, мы дружно завоем на луну.
Оглядываю своих женщин и беру себя в лапы. Приподнимаю метра на два над полом (на биогравах) и рапортую:
— Взял. Куды ложить?

Команда заполняла бортжурнал в комиксах. Здесь были все события с момента погружения. Больше всего досталось, конечно, Мраку. Вот на отметке 310 метров он пытается растянуть за углы смятый, как лист бумаги, экран монитора. Вот на отметке 350 метров сметает шваброй в кучку распластавшиеся на полу тела водолазов. Угол стонет: «Дышать…» Мрак отвечает ему: «Не ори, ты не дома». Плюс подхватывает:»… дома тоже не ори». Вот Мрак бежит по дну к катеру, из-под ног разбегаются в стороны медузы, а за ним, как воздушные шарики на ниточках, летят, теряя ласты и маски, Угол и Слэш. Вот Мрак стоит на крыле катера и выкручивает, как мокрую тряпку, баллон кислорода. В голове бьется вопрос: «Не понял?..»

Ёжики — моё секретное оружие.

Как бы тебе, Энни, попроще объяснить… Твоя ошибка в том, что ты считаешь нас очень сильными. А мы чрезвычайно сильные. Сильные настолько, что нам даже не надо кого-то из людей убивать. Представь себе выводок щенков. Бегают, под ногами путаются, ботинки грызут, писают, где попало. Кто-нибудь их за это будет убивать?

Правила неизвестны, кто как бьёт, где свои, где чужие, непонятно. Куда ходить, и вообще, кто ты сам, неизвестно. Всё ощупью. Ошибся — цепью по носу. Обидно и очень больно.

— Так ты на самом деле Повелитель?
— Да, я на самом деле самый глупый из Повелителей. Я даже сделал интересное открытие. Чтобы войти в легенды, нужно быть дураком. Чем грандиозней глупость ты сделаешь, тем вернее попадёшь в легенду. Или сказку. О ком сказки? Об Иване-дураке, Жане-Простаке, Коскэ-дурачке, Машке-замарашке. Так везде, по всему миру, и у японцев, и в Океании, и у индейцев в Америке. Думаешь, кто-нибудь помнит, как я ловил разбойников, как мы их судили, как потом деревню отстраивали? Дудки! Потому что всё было по-умному сделано. Если б Гром того ребёнка спас, думаешь, запомнили бы? Чёрта с два! Даже сам ребёнок через два дня забыл бы! А меня запомнили. Мне вспоминать стыдно, а народ восхищается! Сделал глупость — нарисовал свой портрет как предостережение, и даже оправдываться не надо. За тебя придумают, оправдают, ещё героем сделают, вот что больнее всего.

Теперь — пришло время ткнуть котёнка носом в свежую кучку Гуано…

– Послушай, Анна, если задачи церкви и наши совпадают, давай объединим усилия.
– Мастер, разве я говорила, что задачи церкви совпадают с задачами тех, кто стоит во главе церкви?

– А как у вас насчет религии?
– А у тебя?
– Я – православный атеист!
– Мастер, ты должен понять, церковь – это в первую очередь политическая структура. Все остальное – побочно и вторично. Но у нас свобода совести. Многие верят. Кто в Бога, кто в материализм. Обряды, службы – это лицедейство для народа. Как парады в армии. [Анна грустно улыбнулась.]