Мужчина становится человеком в максимальной из доступных ему степеней совершенства только тогда, когда в жизнь его войдёт женщина, движимая любовью…
Каких только суждений не удостаивался Иннокентий Смоктуновский! Ярлыки закрепляли сыгранные им «странные персонажи» – князь Мышкин, Гамлет, Иудушка Головлев, Деточкин, чеховский Иванов... Он как бы срастался с ними. Сам, теперь уже без сомнения, великий артист говорил об этом так: «Бывают такие времена в работе и самочувствии актеров, когда знание огромных текстов наизусть – ничто по сравнению с правом на произнесение этого текста. Вот груз. Вот гранит, алмаз, глыба...» Светлой полосой своей жизни он считал время, освещенное героями Достоевского. С детства много раз перечитывая «Преступление и наказание», Смоктуновский начал сниматься в фильме по знаменитому роману, зная его чуть ли не наизусть и признаваясь: «Я счастлив оттого, что не только не одинок, а просто разделяю общую любовь всего просветленного Достоевским человечества». В этой книге, написанной самим артистом, все оставлено так, как было задумано автором. В ней он предельно искренен, как и в своих ролях.
Оказывается: стоит только копнуть, разворошить — и память раскрывает щедро свои запылившиеся тайники и закоулки.
… Неделю живу, поджариваемый недобрыми предчувствиями. И вот он, чёрный понедельник. На ядовитом фоне какой-то рыжий странный мужчина с накрашенными губами осатанело намеревается лбом прошибить потолок. На оборотной стороне этой фотокарточки с ужасом обнаруживаю свою фамилию. Значит, это всё-таки я… Таким я ещё никогда не был. Выходит, что человек действительно неисчерпаем. Он — многолик.
Иногда люди бегут как раз от того, что ищут. Ищут же обычно то, что любят, чего недостает. По этому недостающему мы и узнаем суть самого ищущего.
Когда у кого-нибудь так много всяческих талантов, гибкости и знаний, то одно количество всех этих чудес уже обескураживает и чувствуешь себя вроде в чем-то виноватым.
В кино, так же как и в жизни, — то, что одних настораживает и пугает, других радует и вдохновляет.
Браться за работу над образом Юрия Деточкина было соблазнительно в силу необычности этого характера и его поступков, но одновременно и тревожно. Что это — трагикомическая роль? Не скрою, после князя Мышкина, Куликова в «Девяти днях одного года» и Гамлета хотелось шагнуть в область нового, но что там, в том мире смеха и слез? Вдруг будешь не только скучным, не только смешным, но, самое страшное, неживым, неестественным? Вдруг в погоне за жанром, комедией, в старании быть обязательно смешным потеряешь главное — человека.
… Я вдруг четко осознал крохотность человека, временность нашей жизни, отчетливо ощутил её краткость, что все мы, как это прерывающееся стрекотание кузнечика в траве: сегодня живем — стрекочем, а завтра навсегда замолчим и никогда, никогда уже… никогда…
Бывают минуты, когда, наверное, знаешь, какие мысли сейчас начнет высказывать тебе твой собеседник. Расхождение лишь в словах, но мысли — точно.