Русская коррупция с самого верха, из правительства, тянется, во все международные организации проросла. А там, глядишь, и многое другое всплывет. Олигархи начнут дергаться, кто сдаст кого-то, кто сам запалится. Наше дело — за ниточки вовремя дергать.
Эта книга — автобиографическая драма о судьбе автора, ставшего мишенью провокации международных спецслужб. Потрясающие своей откровенностью и болью документальные примечания складываются в собственную литературную линию, превращая римейк бестселлера Котовой «Третье яблоко Ньютона» (2012) из сплава шпионского триллера и любовной мелодрамы в многослойное, полное самоиронии повествование о силе духа женщины, которая вопреки всем испытаниям борется за свою свободу. Каждый сюжетный поворот сулит разгадку провокации и держит в напряжении до последней страницы.
Это просто шпионско-криминальный триллер, уже готовый, садись и пиши! По законам этого жанра все темные силы должны быть рано или поздно побеждены. Иначе это уже не триллер, а Кафка. Надо только помнить, что моя черная полоса абсурдна.
Варе понятны все темные силы, хоть они и делают вид, будто их нет. Они, конечно, есть, хоть и прячутся, но Варя понимает их игру, так что у них нет шансов. Это личное дело Кафки, если он решил, что его герой никогда не дойдет до замка, я-то точно дойду.
Юридическое искусство лишь на первый взгляд — знание законов и практик. Кроме этого, надо вести стратегию дела, предугадывать его развилки. Как рассуждали партнеры фирмы, надо постоянно сужать для противника коридор возможностей.
Отец изрядно раздражал его, он был коллекционер всего. Собирал трубки, тросточки, колоды карт, монеты, бинокли, перочинные ножички, чернильницы… Как-то даже замахнулся было на корзинки для зонтиков, но мама это пресекла, потому что в доме уже было не повернуться.
Маму же Мэтью очень любил, хотя иногда она слишком напоминала ему бабушку героя книги про Свана: она тоже искала для него нечто такое, что научило бы находить «наслаждение не в достижении житейского благополучия и не в утолении тщеславия, а в чем-то другом». Но по-настоящему он любил только читать, смотреть на море и драться.
Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы. Он будет защищать тех, кого обвиняют в финансовых преступлениях, мир бытовых преступников ему неинтересен. Совсем иное — поступки талантливых людей, умных и отважных, которые раздвигают границы мира. В том числе и за пределы, дозволенные заскорузлыми нормами права. Защитить их право на незаурядность — в этом была романтика.
Не мучайся, все это условности. Их придумали люди, у которых нет остроты ума. Им нужно всегда есть за одним столом и держать зубные щетки в одном стаканчике, чтобы что-то значить друг для друга. У нас все будет по-другому.
В годы учебы в университете Уэльса Мэтью понял, для чего именно ему нужна женщина: чтобы не отвлекать от созидания собственного мира, по сравнению с которым Вселенная — лишь колония, поставляющая руду и топливо для его движения вверх по пути познания и побед.
Они лежали в каморке Мэтью, слушая Джона Леннона, а весь Нью-Йорк сходил с ума от Вуди Аллена. Мэтью претили его истории невротиков, занятых копанием в собственной распущенной душе, считая, что это и есть свобода духа. Только в безумном Нью-Йорке такое явление могло вырасти в общественную силу.
Благополучие без корней, люди носятся сами с собой в бешеном ритме города по расплавленному от жары асфальту, не взрастив многолетним трудом ни одного дерева. Нация, убившая Джона Леннона и считающая, что это тоже сойдет ей с рук…
Он умел сопереживать, не разделяя эмоций друзей, считая это не изъяном души, а воспитанием чувств. Если бы он сам переживал то, что переживают друзья и — уж тем более — подзащитные… От актера же не требуют подлинных страданий на сцене.
На мгновение снова прострелило сердце. Значит, и правда кончено. И тут же подступила злость. Почему бы и не повидаться? Пусть посмотрит на меня. А уж я постараюсь….
Варя видела свою прежнюю Собаку, которая виляет хвостом и лает одновременно. Самолюбие было удовлетворено. Да, он может ей позвонить завтра около трех. Может, даже посмотрят квартиру. «А сейчас — мне пора», — поспешно добавила она, чтобы не слушать, как Рольф примется объяснять, почему он не может пригласить ее к себе в отель.
Каждый только и ждет, чтобы присосаться к нему, человеку верующему, который всегда знал, что есть добро и что есть зло, и который шел по жизни, воздавая каждому по заслугам, — что браткам, что мэру. Но вот теперь адские силы налетели смерчем, толпа бесов кружит вокруг уже который день, а не ухватишь.