А кроме того, — продолжала она, — я, пожалуй, не верю в замужество. Понимаете ли, я целиком за самосовершенствование и возможность жить собственной жизнью. Я ужасно современна.
И вот когда она провозгласила себя ужасно современной, его поразила ее невероятно беспомощная старомодность.
Впервые на русском — роман «Льва Толстого в юбке», классика американской литературы, автора такого признанного шедевра, как «Эпоха невинности», удостоенного Пулицеровской премии и экранизированного Мартином Скорсезе.
Действие «Рифа» разворачивается во Франции начала ХХ века. После десятилетней разлуки случайная встреча оживляет былые чувства Анны Лит и Джорджа Дэрроу. Теперь им ничто не мешает возобновить отношения: она — богатая вдова, он — служащий дипломатического корпуса, никогда не был женат. Дождавшись долгожданного отпуска и отправляясь к Анне с визитом, Джордж вдруг получает от нее телеграмму: «Непредвиденные затруднения. Пожалуйста, не приезжай». Эта короткая строчка заставляет его пережить забытую боль с новой силой.
Решив, что Анна вновь расторгла их отношения, толком не успевшие возобновиться, Джордж встречает в поезде очаровательную Софи Вайнер и едет с нею в Париж…
В 1999 году роман был экранизирован Робертом Алланом Аккерманом, главные роли исполнили Села Уорд (Стейси Уорнер в сериале «Доктор Хаус») и Тимоти Далтон.
Автор:
Я хочу, чтобы наша жизнь была как дом, в котором светятся все окна, чтобы гирлянды фонарей свисали с крыши и труб!
Единственное, что имеет значение, — это что мы сидим с тобой вместе.
Он с удовлетворением думал о том, что она из тех женщин, с которыми приятно появляться на публике. Бесспорно, приятно входить за ней в гостиные, следовать по проходу между рядами в театре, входить и выходить из вагона, говорить о ней самым разным людям: «моя жена». Все эти частности он облекал в одну приятную фразу: «Такой женщиной можно гордиться» — и чувствовал, что этот факт оправдывает и облагораживает его инстинктивное мальчишеское удовлетворение оттого, что любит ее.
Эх, как бы она мне нравилась, если бы я не любил ее!»
Хотелось бы нашагаться до одури — часами идти, преодолевая натиск сырого ветра, в исцеляющей темноте, затем возвратиться, шатаясь от усталости, и тут же завалиться спать.
В этот момент, где бы она ни находилась, он знал, что укрыт в надежном убежище ее мыслей, и это знание превращало всякий другой факт в ничто, в тень. Он и она любили друг друга, их любовь разворачивалась над ними сводом, бескрайним, как день: во всем его солнечном пространстве не было щели, в которой притаился бы страх. Через несколько минут Дарроу будет с ней и, заглянув в ее глаза, обретет спокойствие. И тут же, пока не пришло время обеда, она предложит провести часок наедине в ее гостиной, где он будет сидеть у камина и смотреть на ее спокойные движения, смотреть, как синеватый отблеск на ее волосах сменится багряным, когда она склонится над огнем.
Она была из тех стихийных созданий, которые живут всецело эмоциями и становятся неинтересны или сентиментальны, когда пытаются выразить чувство через слово. проявленная им нежность возвратила ее на место, отведенное ей природой, и у Дарроу было такое ощущение, будто он обнял дерево, а из того расцвела нимфа…
В ней не было ни капли поэзии, но в ней было нечто, что пробуждало поэзию в других; и в моменты страсти воображение не всегда чувствовало разницу…
Одно то, что больше не нужно было слушать ее, невероятно усилило ее очарование. Она, конечно, болтала, как обычно, но это не имело значения, поскольку он более не делал никаких усилий, чтобы следить за ее словами, терпел звук ее голоса, как музыкальный фон для его мыслей.
Все это время я старалась наставить меж нами всяческие преграды — теперь я хочу все их снести. Я старалась забыть твой образ — теперь хочу помнить тебя всегда. Старалась не слушать твой голос — теперь не хочу слышать никого другого. Я сделала выбор — вот и все; ты был моим, и я хочу сохранить тебя. — Ее лицо сияло так же, как глаза. — Сохранить тебя вот здесь. — Она умолкла и положила руку себе на грудь.
Будто он и она смотрели на одно и то же с разных сторон, и сторона, которую видела она, вся была свет и жизнь, а он видел кладбище…