В чуть фиолетовом свете, бледный, взъерошенный мой демон сидел на камне в безразмерном аляпистом свитере и грел ладошки о глиняную печь, из которой невыносимо как хорошо пахло хлебом и зажаривающимися орехами.
И ей стало так уютно оттого, что желто-красный огонь, пляшущий в печке, мурлычет свою шелестящую, веющую, тихозвонную песню.
Ах, как прекрасно жить на свете,
Когда мозги мне не е***.
Подальше от забот и сплетен,
Таким я вижу свой уют.
Женщины, не способные создать вокруг себя уютное пространство — обречены на неуютное одиночество.
Чтоб кормить семью и мужа,
Надо действовать умело.
Тут подход особый нужен —
Не мужское это дело.
Убери на столе. Завяжи волосы. Возьми кофе. Сядь и начни. Просто начни.
Какое же это счастье — отпереть входную дверь и вдохнуть запах родного дома!
Хозяйка гостиницы «Виолетта» открыла мне дверь до того, как я постучала.
— Заходи, всё готово.
— Что готово?
Она махнула. Я прошла за ней по коридору, поднялась на второй этаж. Перила лестницы блестели, как петушки-карамельки на солнце.
— Вот твоя комната.
На окнах не было штор, нараспашку ставни. Подсвечник на тумбочке вместо лампы. Край одеяла отвернут, пирамидами стояли взбитые, как торт «Павлова», две подушки. Эта спальня обняла меня крепче мамы.
Кошка Катя свернулась клубком в ногах, толстый кот Соус кое-как втиснулся между человеческой спиной и диванными подушками. Наверху лежали, обнявшись, ворона Эсмеральда и влчак Линас, в кабинете дрых без задних ног рыжий чужой сон с крыльями и хвостом, под потолком умиротворенно мерцали призраки, шептались о чем-то своем. В камине сладко спала саламандра Соня, веская причина никогда не съезжать из этой квартиры, которая, по правде сказать, понемногу становится тесновата для такой большой компании. Но тут уж ничего не поделаешь.
Если любишь свой дом — да даже если и не любишь, — нет ничего уютнее, спокойнее, приятнее первой недели после возвращения.
В компании этих двоих мне было очень уютно: они излучали какое-то тепло и доброту.