Моя обыденная скука
придет без стука.
Положит лапы свои на плечи,
раздаст картечи
Из едких мыслей, воспоминаний,
из фраз собраний.
Ехидно скалится, упиваeтся
демотивацией.
Штрихами приторно тривиально
портрет вербальный.
В стихах заезжанные рифмы
и титры, титры…
Пустые стены и занавески,
ложе принцессы.
Опустошенный дворец заброшен,
хоть был роскошен.
С петель снимали усердно двери,
к ним ключ утерян.
А мы, как в связке от тех ключей:
Ничья,
Ничей.
Как безвыходно всё. Бросить бы всё, продать, уехать далеко — на солнце, и жить совершенно иначе.
Стоило только отъехать от города, и уже начинаешь по нему скучать. Это как вновь увидеть знакомое лицо.
Единственное, чего мне порой не хватает, — Зоны. Прямо как накатит тоска — хоть волком вой.
Острая тоска по собственной квартирке и оставшимся там вещицам вонзились иглой в податливый бархат её сердца.
Осень… холода, пасмурное небо, серые улицы нагоняют тоску. ТЫ опускаешь руки, уходишь в себя, и на некоторое время впадаешь в депрессию. Тебя уже никто не спасёт. Никто не сможет остановить твою глубокую тоску.
Было то время года, то время дня, когда ткань вещей пропитывается легкой щемящей печалью.
Ах, множеством слоев
В саду ложится снег,
Сугробы глубоки, и все ж намного глубже
Была моя тоска,
Когда я ждал тебя!
Холодно, как будто и не лето.
Тягостно, как будто и не дом.
Маета — вот что такое это,
Настигает в уголке моем.
В Спа знают только одну лихорадку – бальную, только одну тоску – разлуки, только одно лекарство – болтовню, танцы и музыку и волнения игры вечером, когда укрепления сверкают всеми огнями, когда горное эхо повторяет на тысячи ладов чарующие звуки оркестра.
Я скучаю по музыке счастья, а не тоски.
По весне, по надежде, задором в душе звенящей.
По распахнутым душам, как будто огоньки
освещающим зрителям двери в настоящее.
Мне не нравится, солнце, видеть тебя таким:
угасающим, сдавленным, опустившим крылья.
Это выбор – твой. Но ведь жизнь-то, мой друг, пойми,
пока ты плутаешь, галопом несётся мимо.
Дождик — по веткам, в доме — пустота,
Что ж тут поделать? Так у нас всегда…
Куда податься, с горя мужику?
Эх, в табор, к цыганам, да прямо к костерку!
Что ж за напастью жизнь поражена?
Требует денег дурочка-жена.
Как объяснить: ну нету денег у страны?
А здесь ни начальства, ни дома, ни жены.
Я всегда пою всегда, когда мне грустно или тоскливо — это лучше, чем попусту плакать.