За дверью — большой зал. Большой зал с пустым круглым столом. Точнее, пустой зал с полным столом, потому что вокруг стола всё сосредоточено. Все девять человек — вокруг стола. И им кажется, думал Еремеев, что весь мир тоже — вокруг стола. И в пиджаке.
Теперь мне ничего не страшно — не будут давать работать — буду сидеть в деревне, разводить поросят, гусей, следить за огородом, и плевать я на них хотел! Постепенно приведем дом и участок в порядок, и будет замечательный деревенский дом. Каменный. Люди вокруг будут хорошие. Поставим ульи. Будет мед. Еще бы «газик» достать. Тогда все в порядке. Надо сейчас подработать денег побольше, чтобы кончить к осени с домом. Чтобы можно было жить тут и зимой. 300 км от Москвы — не будут таскаться просто так.
Самая важная работа — это не быть правителем, или первой леди, в моём случае.
— Ты что, пьешь во время работы?
— Разумеется. Это единственное, что делает эту работу привлекательной.
Она никогда не занималась одним и тем же делом слишком долго. Три, ну максимум, четыре сотни лет. Нельзя же всю жизнь идти по одной проторенной дорожке.
За чужие мысли на работе платят деньги, а свои мнения можете высказывать в частной беседе на кухне.
Лондонская кольцевая дорога была одним из главных достижений Кроули. На ее создание понадобились годы, а также три атаки хакеров, два грабежа со взломом и взятка (не особенно крупная). Потом, в одну промозглую ночь, когда все эти меры ни к чему не привели, Кроули пришлось еще два часа хлюпать в поле по колено в грязи – он вносил в разметку топографов незаметные, но невероятно значимые, с оккультной точки зрения, исправления. Зато потом, когда Кроули увидел на М25 первую пробку, растянувшуюся на полсотни километров, он испытал приятное теплое ощущение удовлетворения от отвратительно выполненной работы.
Понятно, дело не сахар, но и мёд не был бы так сладок, если бы его жрали каждый день!
Человек не привязан к месту.
Раз – и сменил дом.
Раз – и сменил работу.
Раз – изменил страну.
Всю нашу жизнь запускает сердце
И протестует, попав в тюрьму.
Сопротивляется. «Срочно на волю!
Боль – это клетка, стены – капкан.
Ты докажи мне, что я – дорогое,
Я! А не вечный самообман.
Ты достигаешь, ты побеждаешь,
Копья-иголки вбиваешь ножом,
Думать о нуждах своих забываешь,
Всё для всех делая хорошо,
Мощно, на максимум, самозабвенно,
Даже «спасибо» взамен не прося.
Каждый день глубже копаешь землю,
Чтобы однажды… спасти себя.
Ляг в эту яму. Сверху засыпься,
К звёздному небу глаза подними
И все дедлайны, цели и числа
Выгони прочь из своей головы!
Сердце – дороже, сердце – едино.
Ты не на привязи! Просто пойми:
Жизнь уникальна и неповторима!
Дай себе волю прожить по любви!»
Хемингуэй предпочитал писать не в кабинете, а в шумном кафе, а Цезарю лучше работалось, когда вокруг было полно спорящих сенаторов.
Кстати, демоны – и Кроули был бы первым, кто бросился оспаривать это – в большинстве своем не являются олицетворением зла. В большой вселенской игре они ощущают себя примерно так же, как сборщики налогов – не самая популярная профессия, но необходимая для работы системы в целом. Если уж на то пошло, некоторые из ангелов тоже не были образцами совершенства: Кроули встречались такие, которые, когда речь заходила о том, чтобы поразить отступников мощью божьего гнева, разили существенно сильнее, чем это было необходимо. А в целом у всех была своя работа, и все делали то, что положено.
С другой стороны, были и такие, как Хастур и Лигур, которым доставляло такое удовольствие делать гадости, что их можно было по ошибке принять за людей.
У работы одни только плюсы — пятница, выходные, зарплата, отпуск и пенсия.
— Ты должна быть коронером.
— А ты шефом полиции.
— Никому не говори! Если наши начальники узнают, насколько мы компетентны — нас выкинут с работы.
— Как ты за это платишь?
— Работаю.
— Оригинальный подход.