…откуда знать полисмену, заряжено ли чье-то оружие, когда с ним шагают по улице?
— Ты в порядке?
— Да, я держал все под контролем.
— Ты прятался за пирожными!
— Понимаешь, ты перекрыл дорогу, а кому-то может нужно проехать. К тому же, у тебя нет маленькой специальной таблички, ну знаешь, такая маленькая, голубенькая с инвалидным креслом.
— Вот моя табличка! [грабитель достает пистолет]
— Ах ты ж, черт, а я думал, у тебя ее нет… Вероятно, мне следует вызвать полицию. [Уэс достает свой пистолет] Опа, а вот и она!
— Ты был хорошим адвокатом.
— Хорошие полицейские нужны людям больше, чем хорошие адвокаты.
Обезьяна — полисмен в потенции.
Мы возвращаемся домой каждую ночь, потому что прикрываем друг друга днем. Если ты больше не можешь это делать — значит, тебе здесь не место.
Мы контролируем улицы, лишь потому что они так считают. Если перестанут в это верить — всему конец.
Полиция без правительства — это трамвай без электростанции.
— Ты арестовал меня, чтобы Возняк подкинул улику? Я могла сделать это и сама, не ссорясь с ним!
— Харли, понадобься мне просто продажный коп, я бы нанизал пончик на крючок. А мне нужен человек со связями.
Одни преступники носят маски, другие значки полицейских, а третьи даже улыбаются нам с экранов телевизоров.
При полном контроле над СМИ и полицией, оказывается вполне возможно переписать воспоминания сотен миллионов людей — на это потребуется всего лишь одно поколение.
Обычная домохозяйка может удивительным образом инстинктивно знать то, над чем полицейский будет биться неделями.
Вот, что я тебе скажу: быть копом трудно. И так же трудно быть родителем-одиночкой. Получается, твоя мама совмещает две тяжелых работы. И тот факт, что плохие парни в тюрьме, а ты здесь, умная, независимая, сознательная, образованная, значит, что твоя мама справляется с этим успешно.
Он был плохим копом, плохо поступал, поэтому плохо кончил. Аминь.
— Мэтт Возняк и его тайный любовник-гей из отдела внутренних расследований планируют ограбление?
— Да, права на такое кино будут стоит больше награбленного.