Не стоит верить каждой фотографии. Собака эта соседская, машина тоже — отец придумал, все это декорации. Даже мамина улыбка, она из прошлой жизни…
Now you’re pictures that you left behind
Are just memories of a different life
Some that made us laugh, some that made us cry
One that made you have to say goodbye
What I’d give to run my fingers through
Your hair
To touch your lips, to hold you near
When you say your prayers.
Теперь ты – только на фотографиях, которые ты оставила,
Только в воспоминаниях о другой жизни.
Некоторые из них заставляли нас смеяться, некоторые – плакать,
А из-за одного из них ты сказала «Прощай!».
Я бы всё отдал, чтобы запустить руку
В твои волосы,
Дотронуться до твоих губ, быть рядом с тобой,
Когда ты молишься.
Ты красивая женщина! А если тебе не нравятся твои фотки, всегда можно всё изменить — сделай стрижку, обнови гардероб, купи новые очки, получше, или вообще их выбрось, тогда на фотках ничего и не увидишь.
Чем больше вас фотографируют, тем бледнее становится ваша внутренняя жизнь. Пока вас фотографируют, ваша душа прозябает, это время для вашей души — мертвый сезон.
Фотографии в альбоме. Рассказы, в которых у нее еще не было артрита, а кровь оставалась молодой и горячей. Это прошлое не нуждалось в ней самой. И, если тело человека — это только конверт, содержащий в себе душу, как думают верующие, то для этих крепких парней прошлое было письмом, которое они никогда не прочтут.
Мы спорили о том, кто первый состарится. Решили сделать фото на склоне лет.
— Это будет сенсация! Назовем это «Последняя одинокая девушка».
— Вряд ли я — последняя одинокая девушка…
— Да, просто сорок лет — это предел, когда женщина может фотографироваться в свадебном платье без какого-то нежелательного подтекста.
— Но рубрика называется «Отличный стиль для любого возраста».
— Стиль — да. Невеста — не думаю…
— Надеюсь, это бекон, приготовленный человеком.
— Да, сам лично утром убил хрюшку.
— Интересно, чем же?
— Фоткой твоего лица.
Камера никогда не будет конкурировать с кистью и палитрой. До тех пор, как фотография не будет принята в рай или ад.
— Ты сталкер!
— Я фотографирую школьную жизнь, ясно? Я всех преследую, это работа.
— И у каждого за окном ты стоишь и снимаешь их, когда они…
— Нет, ничего подобного.
— Какое облегчение! За первое преступление дают всего полгода тюрьмы, но за рецидив… Уже год.
— Это не преступление.
— Вторжение в личную жизнь, погугли. И в тюрьму не пустят с фотоаппаратом, так что придется тебе, не знаю, рисовать.
— Я не преступник.
— Преступник.
— Нет!
— И ублюдок.
— Я просто фотографирую!
— Ты её унизил!
— Я не хотел!
— Ты разрушил ей жизнь!
— Я её любил! Да, я её почти не знал, но я видел её. Большинство улыбаются на камеру, позируют, притворяются, в общем. Ты видишь не их самих, а их маску. А когда я наводил камеру на Ханну, она… Она была другой. Настоящей, и я её за это полюбил. По-настоящему. Да, я фотографировал её, но потому, что такие девушки не встречаются со школьными фотографами.
Никогда заранее не знаешь, что встретится на твоем пути и окажется достойным запечатления.
Хм, мы все выглядим немного старше, я думаю. Странно — запечатлеть, типа, один момент и принимать его за, вроде как, официальную версию нас.
Память…
Сундучок с улыбками, встречами…
Ты помнишь: растили крылья и в счастье падали…
А самые сильные чувства – опять не замечены,
и счастье опять не попало на фотографии.
Когда хорошо, мы не лезем в сумку за камерой:
смеемся, болтаем, молчим, тепло обнимаемся.
Не думаем ни о чем и снова летаем!
Фиксировать время некогда, как и печалиться.
Эти вспышки тепла и света останутся в памяти,
но оценим мы их зачастую, увы, постфактум.