Я видел, что происходит, когда люди получают слишком много свободы, – медленно проговорил Вайлериус. – И видел то, что происходит, когда власть принадлежит сразу всем. В этом случае она не принадлежит никому, её просто нет. А когда нет власти, то нет и страха наказания за содеянное, вот тогда и начинается самое жуткое. Люди понимают, что пришло время вседозволенности. Это ещё хуже, чем любая тирания.
Единственный хороший полицейский — мёртвый полицейский,
Единственные хорошие законы — законы, не являющиеся плодом воображения нашего правительства.
The only good policeman is a dead one,
The only good laws aren’t enforced.
Нам не поймать банду, за которую все болеют. Может, я старомодный, но если бандюги становятся популярнее полицейских, это просто анархия.
1
17
Кто бы мог подумать, что хлипкий мальчишка, выросший в тюрьме, станет спасителем человечества?
Но я это сделал. Теперь мир принадлежит мне. И я обращаюсь ко всем заключённым: восстаньте! Убейте надзирателей! Сделайте охранников своими рабами! Выходите — пусть они узнают, что такое отчаяние! У нас нет тюрем! Нет полиции! Нет Режима!..
Средства массовой информации есть не что иное, как пособники анархии.
— Двойники — они спровоцировали беспорядки.
— Чернь надо утихомирить.
— Своеволие ведёт к анархии. Оно не должно распространяться.
Худший враг жизни и свободы — это тотальная анархия. Второй худший враг — это коэффициент полезного действия.
Отсутствие всякого закона, всякой логики — вот закон и логика этой жизни. Это не анархия, но нечто еще гораздо худшее (хотя воображение образованного европейца и не умеет представить себе нечто хуже анархии).
Все законы общественной жизни могут быть выражены так: чем труднее народу дается государственное объединение и чем необходимее оно в данный период его истории, — тем сильнее должна быть его государственная власть. Слабая власть есть своего рода «роскошь», которую может себе позволить только народ, находящийся в исключительно благоприятных условиях; не тот народ, которого все еще тянет в анархию…
Докопайся до авторитетов, плюнь на их моральные стандарты, создай анархию и смешай с грязью все отличительные знаки. Устрой столько хаоса и беспорядка, сколько сможешь, но ты никогда никому не докажешь, что ты ЖИВ.
— V… Все эти беспорядки… Это и есть анархия? Это страна делай-как-пожелаешь?
— Нет. Это всего лишь страна бери-что-пожелаешь. Анархия означает «без лидера», а не «без порядка».
С первых дней человечества горстка угнетателей брала на себя ответственность за наши жизни, хотя мы должны были отвечать за них сами. Так они отняли у нас власть. Мы не сопротивлялись. Теперь мы знаем куда ведет их путь через войны и лагеря — на бойню.
— Вот и прекрасно. Всё раскрылось. Наконец, Вы больше не МОЁ правосудие. Теперь вы ЕГО правосудие, вы отдались ему!
И в эту игру могут играть только двое…
— Я рыдаю. Я плачу. К-кто она, V? Как её зовут?
— Её зовут Анархия. И она дала мне много больше, чем вы!
У анархии два лица — созидателя и разрушителя. Разрушители низвергают империи, превращая их в кучи булыжника, а созидатели потом строят из него новый, лучший мир. Когда булыжника достаточно, дальше разрушать не нужно.