Знала Агафья чёрные-чёрные зимы —
чёрные ветви царапали чёрные окна,
чёрные вороны жгли свой рассыпанный уголь —
жить с этим чёрным в груди не осталось ни силы,
ни на жизнь отведённого срока —
скоро уж всё заберёт в белый сон эта белая вьюга.
журнал "Нижний Новгород" № 2, 2017
По барельефам старинных зданий
читаешь фасады, как книгу живого участия
в событиях камня, и видишь, какими мы станем
после наложенного алебастра.
В здешней природе пахнущих глянцевой упаковой
пресловутых вещей — всякий выпад изящный — уже анимация.
По барельефам читаешь, как это далёко-далёко
от того, за что принято в бурю держаться.
Помню Карелию — сосны-сосны,
вода-вода, камни-камни.
Поезд летел по откосу —
раздвигая хвою стальными руками.
Липли к окнам — смотрели
на травы и ели,
на чёрные и замшелые щели
в чреве дикой природы, из которых летели
птицы, нами не встреченные доселе.