Даже само честолюбие менее бесцеремонно с человеческой жизнью, чем скука; честолюбие охотно щеголяет своей снисходительностью, скука же кровожадна, как людоед.
Даже само честолюбие менее бесцеремонно с человеческой жизнью, чем скука; честолюбие охотно щеголяет своей снисходительностью, скука же кровожадна, как людоед.