ГРОТ

Страшнее морской болезни — всегда одинаковый вид из окна,
Страшнее мозолистых ног — когда засиделся так, что уже не догнать,
Размеренно тихие дни — для нас это способ особенных пыток,
Страшнее бурана и снежного плена — долгая вязкая сытость…

Тебя кто-то зовёт за окном из тёплой кровати за город.
Там за рекою далёкой разносится музыка нашего табора.
Страшнее дождя и грозы звенит тишина не покинутых комнат,
Электронные звуки готовых ответов страшнее призывного горна.

Завтра новое время, мы даже не знаем, каким оно будет.
Мы — племя страны перекрёстков,
Мы — бездомные дети распутий.

Они хотели бы нас обобрать, но никак одного не учтут —
Никакие суды и законы у нас не отсудят любовь и мечту!
Они хотели бы нас запугать, сломить и окутать отчаянием,
Но любое отчаяние лишь укрепляет сердечную мышцу ночами!

В городе твоём, как в моём, полумрак и тлен.
В разных субмаринах живём, но в одном котле.

Я приеду, чтобы дать знать, что можно просто взять и приехать…

Я приеду без повода, пусть жить придется в гостинице,
Ведь повод нужен как оправдание нам годами не видеться.

Мне мою невесту из метро вынесли по частям…

Жизнь обводит в истории даты,
Катастрофами в черные кольца.
Не для поиска виноватых,
А для размаха крыла добровольцев.

Я — это стержень, несущая опора для мира,
Моя смерть — это блеф, что круто разрекламирован.
Тело в мясо, вражий запас патронов иссяк,
Но я продолжусь во всем, к чему притронулся.

На одинокой остановке пусто, на этой улице жили цыгане.
Извилистый и темный путь стал, что тебя сюда так тянет?
Всё это прошлое давай обрежем, эти демоны лежат на свалке,
Но ночами моё побережье посещает из прошлого сталкер.

Это я сам, за капюшоном мои детские глаза и чёрные брови.
Этот пацан просит никогда его не предавать, давит на совесть.
Этот мир весь одичал и оскален, он пустой, как выжженный остров.
Только ты есть, незнакомый, чужой, но единственный рядом взрослый.

Тёмная ночь, лабиринт, мы с глазами завязанными.
Кто это шёпотом нам дорогу подсказывает?
Упрямо на зов мы идём, а он лишь отдаляется,
Но узнаем себя в этом зове, когда не почувствуем ног.

Аборигены блочных резерваций,
С детства нам из окружения вырываться…
Здесь дожил до сорока — уже чемпион,
Таз прокачанный венчает здесь Пантеон.

Подношения небесам здесь кладут в столы.
Наслаждения предел — выходной, шашлык.
Кто-то из игры выходит через петлю,
Так и не найдя вокруг на поверхность люк…

Нам покажут войну, сделай погромче телек,
Выжить бы самому, не слышать за стенкой истерик.
В этот лёд окунусь и пусть двери на два замка,
Там ломятся, не открывай, свои не придут без звонка.
Мы все друг другу не родня тут,
Ведь это большое шоу «как прийти к финишу на зарплату».
Ходить по кругу, не прожить и дня тут,
Если сидя в кресле под пледом не вычислять виноватых.

Ты мне никто, ведь я никто себе сам —
В одном подъезде пожизненно незнакомы,
Страна глухих лесов, закрытых людей,
Где бы вдруг не оказался ты — оказался нигде.