Он одевается не так как мы, верит не в то, во что мы,
Смотри, он не такой совсем, каким он должен быть.
Какой нам смысл оставлять теперь его в живых?
Не пожалеем мела, начертим большой квадрат
Размером со страну, а может даже больше.
И тех, кто в него не войдет, мы будем карать.
Всех, кто из него выйдет, мы покараем тоже.
У каждого правда своя, свой бог, свой менталитет —
Каждый найдет причину сбросить бомбы на твоих детей.
Тот, кто придумал эту фразу, не прав был:
«Правда у каждого своя» — выходит, нет правды.
Назвав иных зверьми, оскорбил бы зверей я,
А мы жаждем бороздить измерения,
Технических прогресс, но ведем себя так
Будто еще вчера мы спустились с деревьев.
«Так давайте проводим уходящий год, все будет в шоколаде!»
Нам гонит лицо по ящику убедительной речью, такой манящей,
Но даже голограмма Тупака выглядит более настоящей!
Я свое место, увы, не нашел в каталоге кем-то прописанных истин.
Там в прайсе веру и религию дают, выбери свою!
Там новые пункты добавлять не перестают.
Там матросы без приказа капитана никогда не выйдут из кают.
Время, осевшее нам на лицо,
Это всего лишь песок,
Что сыплет из дырки с небес…
Жаль, что нам ее не залатать.
Наш сломанный аэростат.
Все также стоит на земле.
Если армия сделала из них мужчину, то мужчина — эталон до*баёба.
С одной стороны командиры, с другой отара солдат.
Деды, слоны. Это престарелый дом или зоосад?
Первое вряд ли, а вот второе весьма вероятно.
Быть может, жирные офицеры, чьи животы не пролезают в броники,
Должны пробудить во мне веру в неподкупность нашей *банной Родины?
Есть чёткая грань между школой жизни и дол*оебизмом.
Стёртая, навязанной отчизной призмой патриотизма.
- 1
- 2