Баста

Измученная муза вырывалась из моих лап, сопротивлялась и плакала. Но я выжимал её до нуля, до капли, впившись клыками как Дракула.

Кода-то очень давно я рассмешил Бога, поделившись с ним планами. Он посмеялся от души надо мной, но решил не обламывать.

И купидон мне в сердце не стрелою дал, а пулею.

Машина времени, хочешь — можно прокатиться,
Петроград — царский, Ленинград — блокадный, Питер — бандитский.

И мы снова вдребезги и нас не починить.
Плевать, ведь наши дети будут лучше, чем мы.

Когда меня не станет — я буду петь голосами
Моих детей и голосами их детей.

В каждом наброске, в каждом черновике —
Учитель продолжается в своем ученике.

Непонятно, почему судьбой связан я с тобой,
Я люблю тебя тебе назло.

Бог нам дал любовь, с ней словно крылья за спину.
И сошла с ума Маргарита вслед за Мастером.
Но людская зависть захотела украсть ее.
Но навсегда осталась в сердце Мастера часть ее.

Ты дуешь на угли, но вечная мерзлота,
Ты рвешь и рушишь, чтобы клеить и латать.
Ты глубока настолько, что не видно дна,
Тебе не вариант быть с кем-то, но и одной тебе никак.

Цель одна давно, сотни путей…
Город дорог, игр взрослых детей,
Покорители вершин не боятся сойти с петель.

У нас все так: приходим в этот мир не по своей воле,
Не по своей уходим.

Где родился, там и пригодился — так говорят вроде,
Но край, где пригодился я, не стал мне родиной.

Доля русская, мы на эту долю в доле в полном праве,
Родина не отпустит, породила сама — сама и удавит.
И вместо слезок у нее сок березовый…

Хорошо там, где нас нет,
Там ведь вечное лето, а дома ненастье.
Эх, печаль, что не в деньгах счастье,
А то бы я на раз два смог бы счастье украсть.
И рвет на куски, словно сто сквозных,
И пустил на ветер я все, что спер с казны.
На чужбине хотел свое сердце глубоко зарыть,
Сады Райские там, да только я в них все равно сорник.