Пушкина — в живот, Лермонтова — в сердце. А пуля не дура — умеет отличить классика от романтика.
Муза — женщина.
Музыка — женщина.
Поэзия — женщина.
Жизнь — женщина.
Ну как тут не стать лесбиянкой?
Хочешь, чтобы тебя слушали? Чтобы к тебе прислушивались?
Ловили каждое слово? Переглядывались — что он сказал? —
Хочешь? —
Иди в машинисты, води пригородные электрички, говори свысока, небрежно: Мичуринец, следующая Внуково.
Одиночество — это болезнь,
передающаяся половым путём.
Я не лезу, и ты не лезь.
Лучше просто побудем вдвоём,
поболтаем о том о сём,
ни о том ни о сём помолчим
и обнимемся, и поймём:
одинокий неизлечим.
Почистила зубы.
Больше я этому дню ничего не должна.
Он:
— Когда тебя нет,
мне кажется —
ты просто вышла
в соседнюю комнату.
Она:
— Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется —
тебя больше нет.
Первый мужик, на которого не потянула.
Первый мужик, на которого не посягнула.
Первый, перед кем, задрожав, подкосились колени…
Первый мужик о котором сказала: «Последний».
Научиться смотреть мимо.
Научиться прощаться первой.
Одиночество нерастворимо
ни слезой, ни слюной, ни спермой…
ты возбуждаешь меня
как уголовное дело
ты оставляешь меня
как бездыханное тело
ты забываешь меня
как роковую улику
ты причисляешь меня
к безликому лику
женщин
Сквозь наслоенья дней рождений
все лучше виден день рожденья.
Сквозь наслоенья наслаждений
все наслажденней наслажденье
вобрать и задержать в гортани
большой глоток дождя и дыма…
Чем ближе мы подходим к тайне,
тем легче мы проходим мимо.
Я та, которая просыпается слева от тебя.