Это просто куколка, это так хорошо на вид,
Это умеет шить, жарить и варить,
И конечно, говорить, говорить, говорить.
С этим все в порядке, в этом напрасно искать изъян.
Это — пластырь для всех твоих ран.
Это — образ для твоих глаз.
Мой мальчик, это твой последний шанс.
Ступай с этим под венец, под венец, под венец.
Сильвия Плат — американская поэтесса и писательница, считающаяся одной из основательниц жанра «исповедальной поэзии» в англоязычной литературе. При жизни Плат вышли лишь поэтический сборник «Колосс» и полуавтобиографический роман «Под стеклянным колпаком». В 1965 году был опубликован сборник «Ариэль», который удостоился восторженных отзывов критики, став одним из главных бестселлеров англо-американской поэзии XX века. В 1982 году за книгу Collected Poems Плат получила посмертно Пулитцеровскую премию.
Сильвия Плат была женой британского поэта-лауреата Теда Хьюза. Этот брак был не только союзом двух любящих людей, но и творческим тандемом, где ведущую роль играл Хьюз, а Плат обеспечивала ему возможность творить. Отношения Плат и Хьюза закончились трагедией: в начале 1963 года, страдая от тяжелой депрессии, последовавшей за разрывом с мужем, Сильвия Плат покончила с собой. У неё осталось двое детей. После смерти жены Хьюз основал Estate of Sylvia Plath, который распоряжался правами на литературное наследие поэтессы.
Признание поэтического таланта Плат в большей степени произошло после её смерти. Одновременно с этим в прессе развернулась «истерия» по поводу её самоубийства и «виновности» Хьюза в её смерти. Некоторые поклонники её поэтического дара, а также литературные критики прямо обвиняли Хьюза и называли его «убийцей Сильвии Плат».
If I didn’t think, I’d be much happier; if I didn’t have any sex organs, I wouldn’t waver on the brink of nervous emotion and tears all the time.
Если бы я не думала, я была бы куда счастливей. Если бы у меня не было гениталий, я не была бы все время на взводе от нервов и слез.
I shut my eyes and all the world drops dead; I lift my eyes and all is born again.
Я закрываю глаза и весь мир умирает; я открываю глаза и всё снова оживает.
Nothing stinks like a pile of unpublished writing.
Никто не источает зловоние так же сильно, как куча неопубликованных рукописей.
Perhaps when we find ourselves wanting everything, it is because we are dangerously close to wanting nothing.
Возможно, когда мы понимаем, что хотим иметь всё, это потому что мы остро чувствуем, что скоро мы не захотим иметь ничего.
Kiss me and you will see how important I am.
Поцелуй меня и ты узнаешь, насколько я важна.
На палубе. Среди Атлантики. Среди ночи.
Словно в вуали завёрнутые сами в себя,
Молчаливые, как манекены в витрине,
Несколько пассажиров внимательно, даже очень,
За древней звёздной картой на потолке следят.
Одинокий кораблик затерян в морской пустыне.
… Травы волной
Всё пишут на лицах могильных камней:
«Пойми! Утонуть есть немало путей».
перевод Василия Бетаки
Я знаю глубину. Я в нее проникла.
Корнем. Но ты боишься глубин,
А я не боюсь — я там была, я привыкла.
Родиться женщиной — это ужасная трагедия. Я испытываю всепоглощающее желание путешествовать с бродягами, моряками и солдатами — быть частью происходящего, анонимным слушателем и наблюдателем. Однако все мои мечты отравлены тем фактом, что я девушка, а существо женского пола находится в постоянной опасности физической и сексуальной агрессии. Мой огромный интерес к мужчинам и их жизням часто принимается за желание соблазнить их или за приглашение к близости. И все же, видит Бог, я хочу говорить с каждым так искренне, как только могу. Я хочу иметь возможность спать в открытом поле, отправиться в путешествие на Запад, свободно гулять по ночам.
По каменному желобу вода
Из мельницы несётся в чёрный пруд,
Где лебедь, чист, как снег, среди пруда
Абсурдом будоражит ум, когда
От белизны закрыться хочет тот.
Над топью солнце скупо восстаёт
Циклопий рыжий вперив глаз в презренье
В шагреневый пейзаж среди болот;
Я в думах, точно в чёрном оперенье,
Как грач, что ищет свой ночной приют.
Во льды тростник как бы гравюрой вмёрз,
Как образ твой в моём глазу; стекло
Узором боли расписал мороз,
Кто в дом войдёт холодный? Как утёс
Рассечь так, чтобы сердце расцвело?
1956 год.
Умирание —
Это искусство, как и всё остальное.
Я делаю это блестяще.
Я делаю это, отдавая себя на заклание.
Я делаю это по-настоящему.
Можно сказать, у меня призвание.
1962 год.
Подкрадывается леопард.
Однажды он убьёт меня.
От жадности его горят
Леса. Он горд, как взлёт огня!
Его скользящий мягкий шаг
Всё время за моей спиной,
И в скалах коршуны кричат,
Что он охотится за мной.
Я — по камням, я — по шипам,
Слепящим полднем сожжена…
Какие страсти в нём кипят!
Как злая кровь его красна!