Роберт Фрост

Writing free verse is like playing tennis with the net down.

Сочинение верлибра — как игра в теннис без сетки.

To be a poet is a condition, not a profession.

Поэт — это состояние, а не профессия.

Да будет сердце постоянно,
Как будто берег океана,
Оставшийся самим собою
Средь вечных перемен прибоя.

Я тот, кто с ночью был знаком.
Я вышел в дождь и в дождь вернулся.
С последним городским столбом
В его печали разминулся.
Я часового миновал
В молчанье и не обернулся.
Я шум шагов своих прервал,
Когда какой-то крик раздался
С далеких улиц, но я знал,
Что он не звал и не прощался.
Я все еще стоял потом,
И звездный циферблат качался,
Но стрелок не было на нем.
Я тот, кто с ночью был знаком.

Лучшая дорога всегда ведет насквозь.

Очень досадно, когда жена умеет готовить, но не хочет; однако еще хуже, если жена готовить не умеет, но хочет.

Немного работы, немного сна, немного любви, и на этом все заканчивается.

А может быть, найдется человек,
Которому меня недостает,
И вглубь — узнать, мне дорог ли, — войдет.

Средь перемен, судьбу держа в горсти
Вы — всемогущие, когда вас двое:
Вас и не разделить и не смести
Когда вы согласились меж собою,
Что жизнь — она и вправду жизнь, пока
Крыло к крылу или к руке рука…

Мы любим скрытничать, хотя
Душе и боязно скрываться.
Так неотысканным дитя
Боится, спрятавшись, остаться.

We make ourselves а place apart
Behind light words that tease and flout,
But oh, the agitated heart
Till someone really find us out.

Любовь Земле принадлежит,
Привычен ей объятий плен,
Уютно под защитой стен.
А Мысль оград и уз бежит,
На крыльях дерзостных парит.

В снегу, в песках, в глуши лесной
Проложены Любви следы,
Ей не в обузу все труды.
Но Мысль, избрав удел иной,
С ног отряхает прах земной.

На этом свете не поймёшь,
Что лучше — правда или ложь.

Ты понимал, что тот судья не прав,
Кто сам свою эпоху обвиняет,
Кто судит, выше времени не став.

Мы изнутри судить свой век не можем.
Однако — для примера — предположим,
Что он и в самом деле нехорош,
Ну что ж, далекий мой собрат, ну что ж!

Мне слышится, как ты вступаешь в пренья:
Есть гниль своя в любые времена,
Позорный мир, бесчестная война.

Ну, наконец приехали! Маршрут,
Для всех философов обыкновенный:
С какой они посылки ни начнут,
Опять к универсалиям придут,
Сведут в конце концов на Абсолют
И ну жевать его, как лошадь-сено.
А для души — что этот век, что тот.

Утрата жизни, денег иль рассудка,
Забвенье, боль отверженной любви —
Я видел все. Господь благослови…

Мораль. Хотя мораль какая ж тут?
Всем тем, кто в одиночестве идут,
Отвергнув помощь-так они горды,
Не избежать в конце концов беды.

Полна сарказма, в страхе нас держа,
Наука предпочла бы точно знать,
Как мы отсюда думаем бежать?
С ней, нас подведшей к пропасти, дружа,
Уж не её ли станем мы просить
Нам указать, как можно до звезды
Космические проложить мосты
И световые годы отменить?
Хотя при чём Наука здесь? — Любой
Укажет нам любитель путь прямой.
Путь тот же, что мильоны лет назад,
Когда пришли сюда мы наугад —
Конечно, если помнит кто-нибудь,
Я, например, не помню, вот в чем суть.