Римма Казакова

Была бы я шикарной женщиной —
Все обошлось бы малой болью,
Хватило ярости и желчи бы
Вас беспощадно отфутболить.
Но женщина во мне обычная…

Все говорят, что ты упрям и груб —
Мужик, мол, от подметок до прически!
А мне не оторвать горящих губ
От губ твоих, насмешливых и жестких.

Пускай кому-то мил субтильный шик
и жиденькая сладость лимонада.
Да, грубый.
Да, упрямый.
Да, мужик!
Мужик, мужик…
А что мне, бабу надо?!

Я полюбила быт за то,
что он наш общий быт,
что у меня твое пальто
на вешалке висит.

За тесноту, за тарарам,
где все же мы в тепле,
за то, что кофе по утрам
варю лишь я тебе.

За то, что хлеб или цветы,—
привыкла я с трудом!—
приносишь вечером и ты,
как птица в клюве, в дом.

Пускай нас заедает быт,
пускай сожрет нас, пусть,—
тот, где в твоих ладонях спит
мой очумелый пульс.

Тот, где до нас нет дела всем,
где нет особых вех,
где по-московски ровно в сем.
он будит нас для всех.

Приснись мне!
А то я уже забываю,
Что надо тебя мне любить и беречь.
Приснись,
Не сердись,
Я ведь тоже живая!
Приснись.
Прикоснись!
Можешь рядом прилечь…
Приснись мне усталым,
Покорным,
Тяжелым,
Приснись, как горячечным грезится лед,
Как снятся мужья своим брошенным женам,
Как матери — сын,
Как ребенку — полет.
Ну вот я ложусь, опускаю ресницы,
Считаю до сотни —
И падаю вниз!
… Скажи, почему ты не хочешь присниться?
А может, я сны забываю?..
Приснись!..

Эскиз мечты, надежд набросок…
Но — не свершится, не бывать.
Уметь зачёркивать не просто.
Зачёркивать — как убивать…

Кто победит в нелепом этом споре?
Кто разрешит для нас с тобой его?
Не стоишь ты моей прекрасной боли,
я холода не стою твоего.

Лес тихо охает.
Остро пахнет луг.
Ах, как нам плохо
Без надежных рук!

И, значит, что-то было в миге,
глухом и тесном, как тюрьма,
раз существуют в мире книги,
деревья, дети и дома.

Ступлю туда, куда ступлю,
в грех превращая прегрешенье,
не спрашивая разрешенья
на то, что как хочу люблю.

Сама приду, сама уйду,
сама за все, про все отвечу,
за прелесть-глупость человечью,
за яблоки в чужом саду.

Пусть моя душенька болит,
она от боли только больше.
И было это так, что — боже! —
пусть мое яблочко кислит.

Нет личной жизни,
от прочих отличной,
личной,
первичной…
Ах: аналитики – всё о политике!
Нет жизни личной.

Любить Россию нелегко,
она – в ухабах и траншеях
и в запахах боев прошедших,
как там война ни далеко.

Страна, как истина, одна, —
она не станет посторонней,
и благостней, и проторённей,
тебе дорога не нужна.

Отчизны мед и молоко
любую горечь пересилят.
И сладостно — любить Россию,
хотя любить и нелегко.

Была б я женщиной роскошною —
Простая серенькая птица, —
Со мной монетою расхожею
Вы б не пытались расплатиться.

Качается бесстрастный маятник.
Ещё не пробил звёздный час мой.
Ни Вы не для меня, мой маленький,
Ко мне по случаю причастный,

Ни Вы не для меня, мой меленький,
Ни я для Вас. Всё это в прошлом.
А то, что с дуру Вам отмерила, —
Непозволительная роскошь!