Астрид Линдгрен

Многим женщинам не дано испытать настоящей любви к мужчине, но в этом нет никакой трагедии — такие женщины ещё могут безгранично полюбить своих детей, внуков и свои книги, так что рожайте детей и пишите.

Всем людям, кем бы они ни были и как бы сильно их ни любили, всегда не хватает любви. Хорошая книга должна восполнять эту нехватку.

… Дети мечтают о свободе, о самостоятельности, о том, чтобы не зависеть от взрослых. Если бы мы не забывали об этом с годами, то и нам, нашим детям жилось бы гораздо проще. Мне повезло — я ничего не забыла. Конечно же, история о Пеппи стала любимейшей…

В то время я совершенно сошла с ума. Как я теперь понимаю, меня тогда интересовало только одно — добиться любви как можно большего числа мальчиков. И, боже, как же это было нелегко!

По воскресеньям мне было очень одиноко и скучно. Держаться мне помогали только книги.

Я никогда не была влюблена в общепринятом смысле слова. Любовь к детям всегда значила для меня больше, чем любовь к мужчинам.

… я прочла, что главная особенность психологии ребенка — его стремление быть взрослым, или, точнее говоря, жажда власти.

Вы можете поместить в книгу истории, которые понравятся только детям. Можно также поместить туда истории, которые полюбят и дети, и взрослые. Однако никогда не следует помещать в детскую книгу что-то, что будет понятно только взрослым, ведь это крайне невежливо по отношению к ребенку, который будет ее читать.

Бог дал мне счастливое качество: я помню все плохое ровно столько, сколько оно длится…

Жить надо так, чтобы примириться со смертью.

Я знаю, что не является смыслом жизни. Копить деньги, вещи, дела, жить знаменитостью, красоваться на страницах журналов про знаменитостей, так бояться одиночества и тишины, что ни разу не найти времени в тишине и покое подумать: что делать мне с моим коротким земным веком?

«Я нашла клочок бумаги, вложенный в письмо… мне было примерно столько же лет, сколько тебе, когда я это написала: Life is not so rotten as it seems. Но, как и ты, я думала, что жизнь паршива. В свои 19–20 лет я постоянно хотела расстаться с жизнью и жила с одной девушкой, которая хотела этого ещё больше. Но позже мало-помалу начала приспосабливаться, и жизнь стала довольно приятной. А теперь, в моем нынешнем преклонном возрасте, я считаю, что радоваться довольно трудно, учитывая, что мир таков, каков он есть, и то, что я более не молода, служит мне утешением. Боже, как это бодрит. Внезапно обнаружила я. Прости! Пока, Сара. Life is not so rotten as it seems».

О! Сегодня началась война. Никто не хотел этому верить. Вчера после обеда мы сидели с Эльсой Гулландер в Васа-парке, и дети играли и бегали вокруг нас, а мы от всей души ругали Гитлера и пришли к выводу, что войны наверняка не будет — и вот, сегодня! Немцы бомбили утром многие польские города и вторглись в Польшу с разных сторон. Я до последнего пыталась не делать запасов, но сегодня купила немного какао, немного чая, немного мыла и кое-что ещё. Ужасная тревога охватила всех и вся. Радио целый день периодически передаёт новости. Призваны многие военнообязанные. Запрещена езда на легковых машинах. Боже, помоги нашей бедной планете, поражённой безумием!

Оставьте детей в покое, но будьте в пределах досягаемости на случай, если понадобитесь.

Если мне удалось сделать светлее хоть чьё-нибудь мрачное детство, то я довольна.