Андрей Кончаловский

Да, Россия — страна замечательная, прекрасная, у нее великое будущее, до которого мы, к сожалению, не доживем. Не надо тянуть ее в это будущее за волосы.

Кинематограф перестал быть инструментом постижения человеческой души и снова стал развлечением. Парад аттракционов и изощренный суперпрофессионализм блокбастеров убили стремление понять человека. Зато какой парад специальных эффектов!

У нас почему-то считается, что элита — это человек, который имеет много денег. Это не элита, это просто — богатый человек. Элита — это человек, который приносит своей стране пользу. Интеллектуальная элита, может быть. Политическая элита, может быть. А богатые — это еще не элита. Это купцы были в России. Так что они пока просто индустриалисты.

Тут возник разрыв между интеллектуальной элитой российской и тем, что называется «бизнес» и люди с деньгами. Там есть явный разрыв. Мы не совпадаем в измерениях.

Талант — это способность выразить оригинально мир.

Мало кто понимает, что русская культура — огромная архаическая плита, которая лежит во всю Евразию и восходит даже не к славянству, а к праславянству, к самой языческой древности. В наследство от Византии нам досталось Православие, но не досталось ни иудейской схоластики, ни греческой философии, ни римского права. И в этом — как наш недостаток, так и наше преимущество. И эту тектоническую плиту пока никому не удалось сдвинуть. И любую власть она будет структурировать, согласно своему представлению: какой она должна быть.

Англия всегда боялась конкуренции с Россией. Она постоянно сталкивала Россию с другими государствами. Полтора века назад английский премьер-министр, лорд Палмерстон, признался — «как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет». Тут нечего добавить! Пытаясь ослабить Россию, британцы всегда успешно сражались с нами чужими руками — французскими, немецкими, турецкими. Мне кажется, что революционный агитпроп Маяковского времён 20-х годов вполне отвечает реальности. Есть мировой капитал, «три толстяка», про которых все гениально угадал Олеша, — так и выглядит мировой империализм.

… категорическая ЯСНОСТЬ — не самая лучшая позиция, чтобы хоть как-то приблизиться к пониманию истины. Осторожная попытка оценки свойственна восточной мудрости. Сегодняшняя европейская безапелляционность — во многом результат изобилия мгновенно доступной информации в интернете, где банальные истины смешаны с гениальными прозрениями и теряются в океане полного мусора. Изобилие информации привело к банализации всех понятий и десакрализации мировых ценностей и к «ПОЛНОЙ ЯСНОСТИ». Такая ясность может быть очень опасна и разрушительна.

Мировых злодеев больше нет. Самый главный злодей сегодня — это политическая корректность. Это она порождает абсолютную посредственность — в политике и во всем остальном.

Я боюсь смерти, потому что у меня есть желания. Пока есть желания, человек боится смерти. А когда желаний нет — перестает.

Человек должен жить в относительно неблагоприятных условиях — тогда он человек. Абсолютное же богатство делает человека животным, и наступает варварство — современное варварство.

Англичане — мастера предвидения! Королева Британии делает книксен китайскому коммунисту, подсаживает его в золотую карету — думал ли ты дожить до такого?

Путин — лидер, в котором мы нуждаемся, именно поэтому у России в XXI веке наилучшие шансы. И когда «Министерство правды» совокупного западного мира возмущается тем, что Путин «хочет изменить существующий мировой порядок», оно скромно умалчивает, что сегодня — это мировой порядок, соответствующий интересам Америки.

Самая главная реформа, которая должна произойти в России, — реформа национального сознания. Это Петр I пытался сделать, а потом Ленин. Только они не понимали, что это надо делать не при помощи политики.

Женщина же чаще скидывает кожу. Все-таки женщина работает на мужчину, а мужчина — существо поверхностное, ему важно, как она выглядит. Поэтому для женщины очень важно оперение. А для мужчины, скажу грубо, важен кошелек. Может, интеллектуальный кошелек, то есть его мужская суть, содержание, ум. Женщины в мужчинах ценят это, а не то, как он одет.