Андреа Рита Дворкин

Экономически зависимые женщины — это сексуально доступные женщины. Системное экономическое угнетение превращает каждую женщину в женщину, которую можно купить.

Насилие настолько системно, что мы просто не замечаем, как женщины повсеместно подвергаются ему, потому что проявления насилия стали такими привычными и обыденными. Насилие — это политика, это история, это власть, это экономика, это институциональные методы организации общества. Это не «просто жизнь».

Когда женщин лишают слова, их лишают жизни. Когда женщин лишают площадки для слова, их лишают силы, которая необходима для благополучия и выживания.

Слово можно использовать, чтобы воспитывать, объяснять, информировать, просвещать. И слово можно использовать, чтобы запугивать, угрожать, оскорблять, принуждать, возбуждать насилие, поощрять невежество. Слово может сделать нас лучшими и худшими, склонить к состраданию и к ксенофобии, научить милосердию и жестокости. Слово имеет вес потому, что оно определяет смысл и значение того, что мы знаем и что мы делаем. Слово изменяет нас и сохраняет нас такими, какие мы есть.

Не бывает доброжелательного доминирования, как не бывает и уважающего себя подчинения.

Самосознание означает, что мы стали обостренно чувствовать свои страдания и свою человечность, осознавать, что с нами происходит и на что мы имеем право.

Когда люди восстают против страдания, это рождает героев, известных и неведомых.

Нам нельзя позволить себе сделать ошибку, допущенную судом донацистской Германии. Нам нельзя позволить себе проглядеть действительную власть и действительный смысл слов и то значение, которое им реально придают.

Более того, сексуальная эксплуатация женщин на сегодня провозглашена «сексуальным освобождением». Использование женщин в порнографии считается «освобождающим». То, что с нами проделывают, называется «сексуальной свободой». Насилие над нами стало эталоном свободы — ее значением — ее необходимым условием — практически во всех в странах Запада.

Женщины живут в стране, которая называется дом. Они ее коренное население. Поэтизированный невнимательными наблюдателями, воспетый романтизирующими его пропагандистами, дом преподносится как противоположность внешнему миру: в нем тепло, когда снаружи холодно; в нем царит любовь, а снаружи — жестокость. Дом — убежище от внешнего мира, островок покоя, безопасности и комфорта (эмоционального, если не материального). Дом для женщины может стать тюрьмой: ее могут держать в нем взаперти, не позволять выходить, или сама она может быть слишком изувеченной, чтобы покинуть его; женщину в нем могут истязать или сжечь живьем; женщина в нем может быть служанкой, выполняющей черную работу и живущей в черном теле; законным имуществом; имуществом, предназначенным для секса; имуществом, предназначенным для воспроизводства.

Три вещи неразрывно связаны между собою: грамотность, интеллект и творческий ум. Принято говорить, что они отличают человека от животного. Тому, кому в них отказано, отказано в полностью человеческой жизни, отказано в праве на человеческое достоинство.

У нас в арсенале есть замечательный прием: мы слушаем женщин. Это методика высочайшей секретности, которую мы старательно скрываем ото всех.

Порнография – это пропаганда ненависти к женщинам. Она не только подстрекает к насильственным действиям против нас, но и утверждает, что мы это любим. Порнография – это чрезвычайно актуальная, энергичная и эффективная система ценностей, но также это и формирование навыков поведения.
Люди говорят «Да ладно, порнография – это всего лишь картинки для мастурбации, она никому не приносит вреда». Но оргазм – очень серьезное поощрение, не правда ли? Вспомните о собачках Павлова. Они не просто думали об испускании слюны, они действительно пускали ее. Они делали то, чему их научили. Точка. А теперь подумайте о порнографии. Дегуманизация является основным содержимым всей порнографии, без исключений.

Если вы хотите точное определение того, кто такой трус – это тот, кто принижает целый класс людей, чтобы идти по ним и казаться себе выше.

Анти-феминизм есть прямое выражение мизогинии. Это политическая защита женоненавистничества.