Альфред де Виньи

О! если б человек был так же духом тверд,
Как званием своим «царя зверей» он горд!
Бесстрашно умирать умеют звери эти;
А мы — гордимся тем, что перед ними дети!
Когда приходит смерть, нам трудно перенять
Величие зверей — умение молчать.
Волк серый! Ты погиб, но смерть твоя прекрасна.
Я понял мысль твою в предсмертном взгляде ясно.
Он говорил, твой взгляд: «Работай над собой
И дух свой укрепляй суровою борьбой
До непреклонности и твердости могучей,
Которую внушил мне с детства лес дремучий.
Ныть, плакать, вопиять — всё подло, всё равно.
Иди бестрепетно; всех в мире ждет одно.
Когда ж окрепнешь ты, всей жизни смысл
проникнув, —
Тогда терпи, как я, и умирай, не пикнув».

Честь — это совесть, но совесть болезненно чуткая. Это уважение к самому себе и к достоинству собственной жизни, доведенное до крайней степени чистоты и до величайшей страстности.

Стремимся победить мы время и пространство,
Нам умереть милей, чем опоздать хоть раз.
Нажива — вот где мир являет постоянство,
Вот цель, которой все подчинено сейчас.

Увы, поэзия, жемчужина мышленья!
Волнения души, равно как и морей,
Не властны угасить то бледное свеченье,
Что образуется под мантией твоей;
Но стоит гению украситься тобою,
Как чернь кощунствовать начнет, от страха воя, —
Твой блеск божественный его внушает ей.
Энтузиазм всегда враждебен слабым душам:
Опасен кажется им жар, сокрытый в нем.
Но почему? Ведь мы в себе отнюдь не тушим
Другие светочи, что нас палят огнем, —
Жизнь, веру и любовь. Кому придет желанье
Без солнца навсегда оставить мирозданье?
Мы ценим бытие, хотя подчас клянем.

О суеверия любви непреходящей,
О разум и расчет, два хвастуна пустых,
О шепот сердца, звук, сильнее труб гремящий,
Не вами ль западни на всех стезях земных
Нам уготованы с рожденья до кончины —
Надежды, эти с гор летящие лавины,
Что тают, как снежки в руке, слепившей их?

Самая лучшая из муз не прокормит человека, эти девицы годятся только в любовницы, а не в жёны.

Честь — это поэзия долга.