Живи, пока живется, вкушай покой блаженный.
Твоим дворцам высоким нет равных во вселенной.
Едва проснешься утром — отказа не встречаешь
желанию любому иль прихоти мгновенной.
Но в час, когда охватит тебя предсмертный холод
и сердце затрепещет под оболочкой бренной,
внезапно ты прозреешь, и вся земная радость
покажется убогой, ничтожной и презренной.
Ты, что ищешь у мудрого пищи уму,
помни: знанье — огонь, разгоняющий тьму.
Знанье — корень — по каплям набравший воды,
чтоб листва зеленела и зрели плоды.
Не завидуй богатым, заносчивым, сытым —
ведь за все расплатиться еще предстоит им.
Нас, доверчивых, вечное Время обманет:
поначалу усладами жизни поманит.
А потом нас в могилы уложит оно,
и отцов и детей уничтожит оно.
Все людские страдания Время творит.
В мире только оно надо всеми царит.
Могу ли бога прославлять,
достоинство забыв,
за то, что ты, его слуга,
заносчив и чванлив?
Свое ты сердце превратил
в унылую тюрьму,
а годы прожитые — в дань
тщеславью своему.
Зачем, безумец и гордец,
идешь путями зла?
Все достояние твое —
могильная зола.
Умей обуздывать себя,
не поддавайся лжи.
Храни терпенье, человек,
и правдой дорожи.
Воздержан будь — и от беды
смирение спасет,
и будь возвышен добротой —
ведь нет иных высот!
Не состязайся с дураком,
что знатен и богат.
Убогий праведник-мудрец —
тебе названый брат.
Желаешь временных услад —
теряешь время зря.
Минутной пользы не ищи,
она источник зла.
Благая, истинная цель
к деянью будит нас.
Поступки взвешивает бог,
когда он судит нас.
К земным богатствам не тянись,
к презренной суете, —
твоя бессмертная душа
томится в нищете!
Добро и зло заключено
в привычках и желаньях,
вражда и дружба сотни раз
меняются местами,
и это ведает любой,
вкусивший горечь знанья,
проникший в истинную суть
того, что будет с нами.
Благоразумье нас зовет
уйти с путей позора,
но каждого сжигает жар
желанья и надежды.
Кто этой болью поражен,
да исцелится скоро,
но нет лекарства для глупца,
упрямого невежды.
Хвала Аллаху — он царит,
своей согласно воле.
А люди слабые бредут,
куда — не знают сами.
Все сотворенное умрет,
крича от смертной боли.
Все гибнет, остаются сны,
таблички с именами.
Умершие отделены
от нас, живых, стеною.
Мы их не можем осязать,
не видим и не слышим.
Они ушли в небытие,
отринули земное,
они спешат на Страшный суд,
назначенный всевышним.
Над жизнью собственной своей
рыдай, дрожа от страха
К чужим гробам не припадай
в рыданьях безутешных.
Молю простить мои грехи
всесильного Аллаха.
Он милосердием велик,
а я — презренный грешник.
О, сколько раз ты уходил
с путей добра и света,
о, сколько раз ты восставал
душою непокорной!
Ты жил блаженствуя. Теперь
не жалуйся, не сетуй,
плати за все. Таков удел,
безвыходный и скорбный.
Не слушает бесстрастный рок
твоей мольбы и плача.
Он сам решает — жить тебе
иль умереть до срока.
Твое страданью и восторг,
утрата и удача —
забавы жалкие в руках
безжалостного рока.
Наше время — мгновенье. Шатается дом.
Вся вселенная перевернулась вверх дном.
Трепещи и греховные мысли гони.
На земле наступают последние дни,
Небосвод рассыпается. Рушится твердь.
Распадается жизнь. Воцаряется смерть.
Ты высоко вознесся, враждуя с судьбой,
но судьба твоя тенью стоит за тобой.
Ты душой к невозможному рвешься, спеша,
но лишь смертные муки познает душа.
Плачь, ислам! Нечестивы твои богословы.
Извращают основы твои, блудословы.
Несогласных клянут и поносят они.
Свою ложь до небес превозносят они.
На кого нам надеяться ныне, скажи?
Как нам веру очистить от злобы и лжи?
Ненасытная жадность, проникшая в души,
их мертвит и сжигает, калечит и сушит.
Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки,
он не спит, домогаясь богатства и власти,
к недоступному тянет дрожащие руки…
Но разумный не станет рабом этой страсти.
Жадный сам себя мучит, своею рукою,
не получит ни радости он, ни покоя,
ибо алчность плодит пустоту и невзгоды,
алчность хуже чумы и страшнее проказы.
Ни арабы мои, ни другие народы
не спаслись от прилипчивой этой заразы.
Что ты землю несытыми взглядами меришь?
Не томись. Удовольствуйся тем, что имеешь.
Твой недуг — сребролюбье. Ты жадностью болен.
Эта мука тебя истерзает, изгложет.
Если ты достояньем своим недоволен,
то все золото мира тебе не поможет.
Если ты ненавидишь людей, одинокий
захлебнешься, утонешь в грехе и пороке.
Ты напрасно жилище просторное ставишь.
Неизбежная смерть по-иному рассудит —
ты убогого склепа хозяином станешь,
а добро, что копил ты, разграблено будет.
Смертный! Юность прошла, ее нет и в помине.
Да пройдут и тщеславье твое, и гордыня.
Твой дворец обернется обителью плача,
все разрушено и обесславлено будет.
Все, что ты собирал, крохоборствуя, пряча
от враждебного глаза, разграблено будет.
Понадейся на завтра — дождешься обмана,
ибо Время изменчиво, непостоянно.
Избегай недоверья, сомнений безумных,
поступай справедливо — отхлынут печали.
Когда смотришь на город, веселый и шумный,
помни: кладбище это, где скорбь и молчанье.
Видел я: благородный склонялся покорно
перед волей ничтожного. Нет, не позорна
эта слабость, смиренное это деянье.
Но позорно стократ, если здесь, в наше время,
бедных, сирых, отверженных без состраданья
обирают хапуги… Презренное племя!
Избегай сребролюбца — снаружи он кроткий.
Что гнуснее его осторожной походки?
Избавляйся от скряги! Он хуже, чем язва,
он опасней чумы и противней чесотки.
От жизни до смерти — один только шаг.
Любой из живых превращается в прах.
Извечное Время — учитель жестокий,
но пользу немногим приносят уроки.
Извечное Время-пророк, и мудрец,
и лучший наставник заблудших сердец.
Но ты его слову не внемлешь, бедняга,
и долгую жизнь почитаешь за благо.
Стремясь пересилить карающий рок,
познанья из опыта ты не извлек.
И Времени голос — разумное слово —
не тронул тебя, безнадежно глухого.
О, если б ты выслушал Времени зов!
Он горечи полон, правдив и суров.
А ты отдаешься бездумным усладам.
Ты смерти не ждешь, а она уже рядом.
Ты истины мира сего не постиг,
Ты жаждал всего — ничего не достиг.
Живешь во дворце, ненадежном и бренном,
готовься к нежданным, дурным переменам.
Безносая скоро придет за тобой,
Найдешь ли за гробом желанный покой?
Не скрыться от гибели, смертный лукавый,
повсюду дозоры ее и заставы.
Зачем ты поддался обману, мой брат?
Ведь разумом ты от природы богат.
Ты знал, что подлунная жизнь мимолетна,
но мысли об этом отверг беззаботно.
А смерть перед нами с косою своей.
Мы все — достоянье могильных червей.
Готовься к минуте последней и грозной,
одумайся, брат мой, покуда не поздно!
Спеши, не пускай суету на порог!
Покайся — вокруг торжествует порок.
Я тоже виновен, я — грешник беспечный.
Я завтра низринусь во мрак бесконечный.
Как медленно близится гибельный миг,
предел и вершина страданий моих!
Храни же меня перед бездной незримой,
мой разум бесстрашный и неколебимый.
Я вспомнил далекие юные дни —
весеннему саду подобны они.
Я все расточил. Ничего не осталось
на долю твою, горемычная старость.
Я искал наслаждений, но что я нашел,
кроме бед и забот, кроме горя и зол?
Горький труженик, я ничего не добился.
Разве я хоть подобье покоя нашел?
Обратился я к вере, отшельником стал.
Мимолетные блага ценить перестал.
Суеты и страстей сторонюсь, как заразы.
Прозевал свое счастье, удачу проспал.
Я мираж догонял, выбивался из сил.
Я за каждую радость печалью платил.
От услады любой я испытывал горечь,-
видно, в детстве еще я отраву вкусил.
Что мне дружба — усталое сердце болит,
даже друг одиночества не отдалит.
Жизнелюбы, увы, кроме гибели скорой,
вам безжалостный рок ничего не сулит.
Я гляжу в глубину моей горькой души,
постигаю себя в одинокой тиши.
Что дороже смирения и бескорыстья?
Эти блага бесценны всегда хороши.
Удовольствуюсь малым — достойный удел.
Удаляюсь от всех человеческих дел
Воздержание — вот добродетель и разум.
Очищение душ — в обуздании тел.
Жизнь изведав, соблазны давно одолев,
укротив даже зверя по имени Гнев,
предпочел я пустыню шумливому рынку,
все живое отринув, забыв и презрев.
Прожита жизнь. Я не помню счастливого дня.
Нет ничего, кроме бед, у тебя, у меня.
Что будет завтра, не знаю. Сегодняшний день
празднуй, довольствуясь малым, смиренье храня.
Смерть приготовила стрелы в колчане своем,
цели для них выбирает в молчанье глухом.
Мы — обреченные. Нет избавленья от стрел.
Зря суетимся, напрасно по свету снуем.
Завтра, быть может, в Ничто откочую, мой друг.
Так для чего ж на верблюда наваливать вьюк?
Стоит ли деньги копить, выбиваясь из сил,
стоит ли гнуться под грузом позора и мук?
Те, для кого надрывался без устали я, —
кто они? Дети и внуки, родные, семья.
В землю отца положили — и дело с концом.
Что им, беспечным, печаль и забота моя?
Все, что для них накопил ты за множество лет,
то ли на пользу пойдет, то ли будет во вред —
ты не узнаешь. Так празднуй сегодняшний день.
Время уйдет, и назад не вернешь его, нет.
Правит всевышний мирами по воле своей.
Смертный, смиряйся. Избегнешь ли доли своей?
Бог наделяет удачей одних дураков,
а мудрецы изнывают в юдоли скорбей.
Терпи беду любую, крепись — недолог век.
Никто из нас не вечен. Ничтожен человек.
Несчастья в этом мире бесчисленней песка.
Везде людская доля бесславна и горька.
Да можно ли на свете счастливого найти?
Таких, как мы, без счета на горестном пути.
Тоска и униженье — удел земных дорог.
Найду ли утешенье в тебе, Единый Бог?
Перевод Эппеля Асара.
Сколько дней я повсюду собрата искал.
человека с утра до заката искал
Вместо дружбы нашел я одно вероломство,
вместо доброй улыбки — звериный оскал.
О моих недостатках крича и трубя,
себялюбцы безгрешными числят себя.
Лицемеры в глаза улыбаются сладко,
отвернешься — как змеи ужалят шипя.
Полон мир нечестивых, спесивых людей,
льстивых, лживых, корыстолюбивых людей.
Вседержитель! Меня огради, милосердный,
от фальшивых, от себялюбивых людей!
Безразличны собратьям страданья мои,
Мои беды, невзгоды, рыданья мои.
Пусть клянут, попрекают любовью к тебе —
Что им горести, муки, желанья мои?
Ненасытна болезнь моя, старый недуг,
Безнадежны, пусты ожиданья мои.
Все постыло вокруг, если ты — далеко.
Без тебя — я в изгнании, в небытии.
Иссякает терпенье, безмерна печаль.
Мне бальзам утешенья открой, не таи.
Неотступна тоска, и кручина горька
Возвратись и живою водой напои.
Просыпаюсь одни — у постели стоят
Ожиданья, желанья, терзанья мои!
Я ночи провожу в огне —
Меня подушка обжигает.
Душа застыла, как во сне,
И лишь от боли остывает.
Как будто в кровь мою проник
Заимодавец, ростовщик —
Он к ожиданью не привык,
Меня, как губку, выжимает.
Любимая, за счастья миг
Расплачиваюсь без конца.
Найдешь ли нового глупца,
Кто этой доли пожелает.
Закрывшись плащом,
Проклиная бессилье,
Как часто я плакал
В плену неудач!
Друзья укоряли,
Стыдили, твердили:
«не смей раскисать,
Не сдавайся, не плачь!»
А я объяснял им,
Что слезы — от пыли,
Что я в запыленный
Закутался плащ.
- 1
- 2