— Да, я с девушкой по парку гулял и тут ваши налетели!
— А девушка твоя где?
— В лес убежала, ходит теперь, наверное, одна, без навигатора заблудились. Она у меня тупенькая, я её валенком называю, ну зато МОЯ. Борщ варит хорошо, а мне больше ничего от жизни не надо.
— У меня же условка и паспорт с собой.
— А нахера ты его с собой таскаешь?
— Да я забыл выложить.
— Он у тебя где лежит?
— Во внутреннем кармане.
— Ты его достань, только медленно, не спеши и аккуратно засунь себе его в жопу. Там искать не будут. Но делай все медленно, иначе поранишься.
Жаль, что хорошая мысль посетила светлую голову позднее приключений на задницу.
Неужели это только что прозвучала похвала в мой адрес?! Всегда думал, что из уст Арчибальда это прозвучит так: «Он был тупым, но добрым паладином!»
Осознав, что потасовки не будет, я почувствовал себя крайне неуютно. Это как быть свидетелем скандала между мужем и женой — сомнительное удовольствие. Таких свидетелей потом и муж, и жена в чёрный список вносят.
Я демонстративно молчал, не обращая внимания на беснующуюся девушку, и отбивал ногой ритм. Работал хронометром. Ругательства Долгунаты не отличались разнообразием, мне даже стало скучно и почему-то вспомнился лейтенант Синцов — вот кто был истинным виртуозом матерной словесности. Он мог переложить на ненормативную лексику даже «Войну и мир» таким образом, что роман не только бы не потерял ни капли своей культурологической значимости, но и приобрел бы новые краски, которые сделали бы его ещё более популярным.
Можно казаться тряпкой окружающим, но нельзя падать в собственных глазах. Самоуважение — штука невидимая, но слишком существенная, чтобы ею пренебрегать.