— Здравствуйте.
— Правда?
— Если хотите, можете заболеть, — разрешил я.
Все утро понедельника я провел с мыслью, что стоит заделаться некромантом хотя бы для того, чтобы поднять из могилы предков и сказать им всё, что я о них думаю.
Моя и так не очень четкая картина мира подвергалась жестокому потрясению, невыносимо хотелось взять в руки дневник и написать: «Какого хрена происходит?»
Очень типично! Сколько раз надо услышать фразу: «Спички детям не игрушка», прежде чем поймешь, что это относится к тебе?
Считайте меня гадким, но быть объектом зависти — обалденно приятное чувство!
Они вовсе не были преисполнены сострадания, нет, они хотели, чтобы страданий не было, а это разные вещи.
Они были все равно что слепцы — «не вижу зла, не говорю зла», — потому что не могли даже помыслить о том, что кто-то способен и имеет право злиться, тосковать, испытывать боль и… умирать.
Это меня беспокоило: черный маг-альтруист лежал за гранью моих представлений о добре и зле.
Людям свойственно интересоваться историей, я точно знаю — я живых археологов видел.
По моему опыту, способность жуликов предвидеть неприятности вообще граничила с ясновидением.
Люди систематически пытаются заменить собой господа бога и переделать этот мир в соответствии со своими представлениями о добре и зле.
И почему самая забубенная дрянь происходит в таких вот мирных местечках? Наверное, это какой-то мировой закон: кто сладко жил, тот плохо кончит.
Всегда найдется баран, желающий проверить прочность ворот собственным лбом.
Мир надо любить таким, каков он есть, а не выковыривать из него самое вкусное, как изюм из булки. Не все, что тебе нравится, – добро, и не все, что тебя ранит, – зло.