Таня

— Я всегда говорил, что это талантливый преступник. Может быть даже, он талантливей меня.
— Этого не может быть!
— Нет, в жизни это бывает.

Я приняла тебя за необыкновенного человека, за гения, я полюбила тебя, но ты оказался сумасшедшим…

Я помню, когда вы, бывало, приезжали к нам а каникулы или просто так, то в доме становилось как-то свежее и светлее, точно с люстры и с мебели чехлы снимали. Я была тогда девочкой и все-таки понимала.

— А я знаю, почему блондинка не пошла с вами в театр.
— Почему?
— Потому что вы — инструктор. Вы учите плавать, а сами не плаваете. Учите жить, а сами не живете.

— Ты не сможешь жить в Москве, он никогда не переедет в Петербург. Чем всё это может кончиться? Поверь мне, я точно так же бы реагировала, если бы ты завела роман с сантехником из Тамбова. Это было бы так же дико.
— Я не понимаю.
— Видишь ли, плохого тут ничего нет, просто я знаю тебя, твоего Никиту, твою жизнь… Я боюсь, что ты, сама того не замечая, отдалишься от всего этого, старое разрушишь, а нового не построишь.
— Это почему?
— Да потому что он — не нашего круга.
— Ну ты же видела! Ну ты же видела! Я же засыпала! Я скукоживалась вся! А теперь — всё наоборот. У меня настроение всё время хорошее! Посмотри, как я выгляжу! Ну посмотри! У меня энергии в сто раз больше стало, меня хватит не на одну семью, а на целых четыре.
— Не притворяйся дурочкой. У вас ничего не может быть общего кроме секса, а это, согласись, не так уж много.

Предают, как известно, только друзья, к врагам никто особо высоких требований не предъявляет.

— Вот скажи мне, Лёля, только откровенно. Вот ты с Николаем прожила всю жизнь. Тебе иногда не жалко себя? Ну, был бы какой-нибудь другой человек, поспокойнее, всегда вместе…
— Нет… Николай.

Черт, какое все-таки это тяжелое время, конец декабря. Целый длинный год рысью пружинит тебе на загривок. Глядит в затылок ледяным желтым взглядом. И ладно б давили только эти триста с чем-то там дней, но и все, что ты ждал от года, от людей, а оно не сложилось, — тянет, давит тоже.

Мне все заранее известно. Каждый прожитый день – ступенька в будущее. И все ступеньки одинаковые. Серые, вытоптанные и крутые… Я хочу прожить еще одну жизнь, мечтаю о какой-то неожиданности. Пусть это будет драма, трагедия… Это будет неожиданная драма…

Любовь — это для молодежи. Для военнослужащих и спортсменов… А тут всё сложнее. Тут уже не любовь, а судьба…

— Красиво. В Москве такой красот не будет.
— А может я не в Москву. Откуда ты знаешь?
— А где еще неудачников принимают?

По сравнению с ночными кошмарами почти любая человеческая жизнь выглядит совсем неплохо, согласитесь.

— И чего я все время к тебе возвращаюсь. Ведь понятно, добром это не кончится. Ты не из моего мира. Да, я вообще не уверена, что ты из этого мира.
— Да нет. Я как раз из этого мира. Только из самой грязной его части.

— Зачем вы ложку под подушкой держите?
— Ну, а где же мне её держать?
— В стакане.
— Но ведь стакан под подушку не положишь.
— А зачем вам стакан под подушкой?
— Незачем! Вот я и положил под подушку только ложку.

Хорошего человека любить неинтересно.