Ну сколько же можно? Я же уже в таком возрасте, когда имею право не делать чего-то, только потому что так все делают.
— Слав, ну она молодая девушка, ей хочется развлекаться… Ну, вспомни себя в ее возрасте. — Так я вспомнил, и ужаснулся…
— Сначала целуешься, долго, минут двадцать. Потому что нужно, ну как-то, закрепиться на этом плацдарме, ну зафиксировать, что тебе это уже можно…
— А, прости, с языком?
— В десятом классе с языком? С ума сошёл? Это разврат.
— Что вы там одними губами двадцать минут делали?
— Когда будешь одинок, подними голову и посмотри на звезды. Для каждого влюбленного на земле горит звезда на небе. Вот видишь ту? – она указала на одну из сияющих звезд. – Она упадет, когда ты перестанешь любить меня.
— А если перестанешь любить ты?
— Женское сердце крепче и преданней мужского. Мы любим не глазами, не ушами, как о нас любят говорить, мы любим душой и любим душу. Мы можем придать большое, громадное значение самым обычным бездельникам, только из-за того, что любим. И в этом никчемном находим часть своей души, часть жизни. Значительную часть моей души, где хранятся сокровенные тайны, украл ты.
— Только часть? – улыбнулся Камиль. – Ты снова доказала, что ты лучше меня.
— С чего это?
— В отличие от меня, ты украла всю мою душу.
– Я устал от всего, понимаешь? – Камиль сжал в руке проигранную пешку.
– Я устал смотреть на людей и видеть закономерность всякой пошлости, засевшей в их клетке. Я устал смотреть, как всякая
человеческая истина вытекает из эгоизма, и любое их действие будь то хорошее или плохое – это зарытый в глубине эгоизм. Я устал видеть, как материя приобретает такую ценность, что превращается в цель. Я устал от лживых идеалов, тех Богов, которые теряют нимб, как только проявляется эго человека. Я устал от войн, не имеющих линию перемирия. Битвы, стороны которых сталкиваются на груди, в сомнительных эмоциях двуликого творения природы в страхе потерять выгоды при поражении. Именно эту войну они крестили как шепот сердца и крик разума. Я устал каждую ночь закрывать глаза с надеждой не открывать их никогда, чтобы проклинать Бога, в которого верю только лишь для проклятий!
— Откуда здесь казаки?
— Прискакали, Слав. Двести лет назад их переселили сюда с Дона, вот и держат они этот город, Чапель или Чапельник, как его там зовут.
— Слушайте. а ведь шашкой это не больно? Да? Чего там. Раз и всё…
— Да ладно, я уверен они цивилизованные люди. Или нет?
— Кому — кому, а тебе Мусик, они смерть придумают стра-а-ашную! Люту-ю!
— Слушайте, может не будем выступать?
— Исключено, это десять процентов электората. Ты что! Спокойно, там на пристани дежурит милиция. Наверное…
— Угу, нас ещё и дубинками поколотят…
— Молодой человек, какой-то у вас коньяк невеселый. Вы не могли бы нам налить что-нибудь порадостней.
— И побезответственней.
— С оттенком вот этого опа-опа-опа-опа.
Если бы в жизни было так же как в учебнике — в конце все ответы, ты открываешь и читаешь.
— Вот кто бы мог такую красоту описать?
— Мне кажется, только Пушкин!
— Ох ты ж, нихера ж себе, мондула раздвижная.
— Мондула!
Стыдно быть несчастливым. Надо дать счастью шанс, тогда оно, возможно, случится.
— После урока танца — приятная беседа.
— Ваше Высочество, я решила, что вы должны просить моей руки. Вы согласны?
— Отнюдь, прекрасная графиня. Я чту ваш древний и славный род, я преклоняюсь перед вашей красотой, но моё сердце принадлежит охоте, стрельбе из лука, породистым лошадям, так что из нашей свадьбы ничего не выйдет!
— Как написал поэт: «Из этого облака дождь не пойдёт!»
— Или, как сказала та девчонка: «После дождичка в четверг!»
— И где у вас доказательства, что вы именно тот, за кого себя выдаете?
— [показывает пистолет под курткой] Вот этого вам достаточно?
— О, вполне!
— А вот самое ужасное, когда ещё вчера у вас всё было прекрасно, а вот сегодня от неё приходит sms-ка: «Извини, мы больше не можем быть вместе. Пожалуйста, не звони и не пиши. Я желаю тебе счастья». А ты не понимаешь почему. То есть, мало того, что тебя бросили, дополнительный кошмар в том, что ты не понимаешь, ну почему так, почему?! Естественно, начинаешь звонить ей, писать, а дальше всё, как ты сказал, вот именно так. Но я в какой-то момент нашёл точный ответ на вопрос «Почему?» Знаете какой? — «Потому что». С моей точки зрения, это стопроцентно точный ответ на вопрос «Почему?». ПОТОМУ ЧТО!
— Да у женщин многое этим объясняется.
— Да всё…
— Вот поэтому Саша и не женится.
— Ну да, Яна — это, наверное, единственное, чего я по настоящему хотел.
— Ну и что же ты?
— Испугался. И даже не уйти из семьи. Хотя, это тоже страшно. Я же по-другому никогда не жил с 22 лет. Испугался. Таких сильных эмоций никогда не испытывал. И не только положительных. И когда счастье, это такое счастье, что невозможно пережить. Но я ведь и ссорился с ней. Я с Верой так никогда не ссорился. Мы же реально дрались. Меня прямо трясло всего.
— А потом секс, да?
— Ну да. Я ведь считал, что это такая придумка для кино. Герои сначала поссорились, а потом — секс. А оказывается, так бывает. Это, конечно, невероятно.
— Ну и что ты тогда?
— Я ж говорю, страшно стало. Перестал себя узнавать. Понял, что могу сделать что-то… Убить её.
— А как же ты с Верой после этого?
— А нормально. По крайней мере, я знаю, что от нее ожидать. Да и от себя.