Гаррус Вакариан

— Прости.
— Ты не виноват, — тихий голос звучал куда-то в броню, — просто если я начну рассказывать вам всем или даже только тебе о своей жизни, вы, ты, посчитаете, что я сошла с ума.
— Да что же там такого? — вопросительно взглянул на рыжую макушку Гаррус.
— Там полнейшее сумасшествие, — Эл подняла голову и попыталась улыбнуться.
— А по-твоему я слишком нормальный?
— По-моему ты слишком любопытный.
— А, по-моему, Вы, мисс Кеннеди, слишком упрямы.
— Всему своё время, Вакариан, всему своё время.
— То есть я заслужу услышать хоть часть истории жизни очаровательной, немного безумной, рыжей снайперши?
— Возможно, — Элис улыбнулась.
Гаррус вздохнул, возможно с облегчением.
— Но ты останешься, — Гаррус сделал паузу, — и это не обсуждается.
Элис тяжело вздохнула:
— Хорошо, в этот раз я сдамся. Ты переубедил меня, турианец, — девушка встала на носочки и еле дотягиваясь аккуратно поцеловала турианца в щеку.
Гаррус от неожиданности дернул мандибулами, но прижал рыжеволосую бунтарку ближе к себе.
— И когда ты рискуешь собой, думай, что не всем в этой жизни на тебя плевать.
Элис что-то хотела возразить, но крепкие объятия турианца лишали девушку дара речи.
Гаррус улыбнулся.

— Есть такие воспоминания, о которых ты не можешь забыть, даже если захочешь, — она сдерживала слезу, — у меня слишком длинная история, но я помню её всю. От и до.
— Длинная? — взгляд турианца стал вопросительным, — но тебе не так много лет.
— Все не то чем кажется, Гаррус. Внешность обманчива и чаще всего выдают глаза, — она опустила голову.

— Это был всего лишь сон, да? — её голос звучал тихо, а на лице отразилась то ли грусть, то ли сожаление.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, но, когда я пришел сюда, — он тяжело вздохнул, — Ты сидела здесь, приложив пистолет к виску.

Он дотронулся кончиком пальца до её шрама. У девушки быстро слезла с лица улыбка, она дернулась и сразу напряглась.
— Дурные воспоминания? — Гаррус хотел снова увидеть её улыбку.
— Нет. Скорее грустные, — она коснулась своей щеки, — это было не так давно, на Омеге. Тогда была наша первая встреча, — она всхлипнула, — знаю, он промахнулся тогда специально.
— Прости, я не хотел, — Гаррус налил еще, подумав, что только что задел её чувства, — любовь, — вырвалось у него и он сразу об этом пожалел.
— Любовь? — её губы дрогнули, — не знаю, можно ли любить того, чьё имя ты не знаешь, чьё лицо никогда не видел, а познал лишь маленькую часть души.

— Скучаешь по нашим разговорам в лифте?
— Нет.
— Да ладно, вспомни, как мы расспрашивали тебя о жизни во Флоте! Это была редкая возможность пообщаться!
— Разговор окончен.
— Расскажи мне ещё о своей иммунной системе!
— У меня дробовик.
— Ну, тогда поговорим позже.

Если не уважать силу противника, то рискуешь получить неприятный сюрприз.

— Какой первый приказ отдают в начале битвы капитаны Альянса?
— Э-э… сдаюсь.
— Именно!
— Ладно, здоровяк. Как называется инцидент, когда турианца убивает жуткий шипастый монстр?
— Дружественный огонь. Брось, этой шутке уже сто лет.
— Классику надо уважать.
— Сколько людей нужно, чтобы включить ретранслятор в спящем режиме?
— 602. Шестьсот, чтобы проголосовать по этому поводу в совете, один, чтобы попросить помощи у азари, и ещё один, чтобы стать советником. Как можно узнать, что у турианца закончились патроны?
— Он тогда берёт запасное оружие — вынимает штырь из задницы. Зачем Альянс нанимает пилотов с хрупкими костями?
— Брось, в турианской армии про меня придумали хохму?
— Честно. Я лично слышал от рядового на Палавене.
— Ладно, так зачем Альянс нанимает пилотов с хрупкими костями?
— Чтобы его солдатам было кого в спарринге побеждать.
— Пфф, вот это надо Джеймсу рассказать. Эй, а что самое сложное в уходе за турианцем, которому в лицо попала ракета?
— Понять, с какой стороны она попала.

Намного проще видеть мир чёрным или белым. А серый… Я не знаю, что мне делать с серым.

Период созревания? А нельзя просто слетать на Омегу и оплатить ему танцовщицу?

Как думаешь, что протеане едят? А что если они едят суп из азари и копченными турианцами закусывают? Не знаю, как Лиара, но я этого парня в команду не возьму. Если придется туго, Шепард, мы тебя заморозим на 50 000 лет. Очнешься живой легендой.

— Ты на линии огня. Отойди. Если он двинется — стреляю.
— Не делай этого, Гаррус.
— Дай мне выстрелить в этого проклятого труса, Шепард.
— Оставь всё, как есть — он уже расплачивается за содеянное.
— Он заплатил недостаточно. У него ещё осталась жизнь.
— Посмотри на него, Гаррус. Разве он жив? Здесь некого убивать.
— Мои люди заслужили лучшего.
— Просто дай ему шанс.

— Мы ничего прошлой ночью не сломали? Может, тебе нужно здесь что-нибудь… откалибровать?
— …
— Ладно-ладно. Может, пора заканчивать с этим словом. Но только если Лиара прекратит говорить «Клянусь богиней».

Это надо записать и передать Жнецам. Они либо в ужасе расплавятся, либо сбегут, либо влюбятся.

— Тали, а ты помнишь наши поездки на лифтах?
— Нет.
— Да ладно?! Мы все время носились туда-сюда, а в лифте выдавалась свободная минутка, чтобы поговорить.
— Разговор окончен.
— Помнишь, как я тебя расспрашивал о жизни на флотилии…
— У меня дробовик.
— Эмм.. пожалуй, потом поговорим.

— Ты, похоже, очень напряжен, может я помогу тебе с этим?
— Эээ… Не думаю капитан, что тебе нужен спарринг…
— Ну ты же меня знаешь. Я всегда не прочь что-нибудь попинать. А если тебе от этого еще и полегчает…