Эдгар

Чтоб мысль врагов узнать, мы рвем им сердце, —
Тем более бумагу.

Кто видит, как других судьба гнетет,
Свою беду скорей перенесет.
Один страдаешь — кажется тебе:
Погибло все, судьба с тобой в борьбе,
Но легче вытерпеть страданья нам,
Когда беда приходит и к друзьям.
Теперь не тяжки мне ни стыд, ни боль,
Когда под горем изнемог король.

Злой дух гнал его, сквозь огонь, сквозь пламя, по водоворотам и лужам, по трясинам и болотам; он ему подкладывал ножи под подушку, веревки на скамью, крысиный яд к похлебке; подбивал его скакать на гнедом рысаке через четырехдюймовые мосты за собственной тенью, как за предателем.

Я надумал
Принять такой несчастный, жалкий вид,
В какой людей приводит нищета,
Презрительно уподобляя их
Скотам: лицо испачкаю я грязью,
Взъерошу волосы.

Какой тоской душа ни сражена,
Быть стойким заставляют времена.

Человек не властен в часе своего ухода и в сроке своего прихода в мир.

— Почему я должен тебя слушать? Ты же больной! Ты сидишь на миллионе лекарств!
— Я защищал нашу страну.
— Ой, да ладно. Ты защищал бизнес-интересы злодеев.
— Джимми, наша страна и есть бизнес-интересы злодеев.

Месть — штука хорошая, но только если у тебя не осталось ничего, кроме мести…

Первой со своего места поднялась Светлана. Подошла к Завулону. Постояла секунду, глядя ему в лицо. Эдгар вдруг понял, с замиранием сердца, что сейчас волшебница ударит мага. Но она лишь что-то сказала ему. Развернулась и резко вышла.

— Простите… а что сказала Светлана Завулону?
— Инквизитору надо иметь хороший слух. — На лице вампира появилась кривая ухмылка. — Да почти ничего. Я бы назвал это проклятием, но Светлые и проклинать-то не умеют… Она сказала: «Пусть никто никогда не полюбит тебя».
Эдгар кивнул. Пожал плечами и сказал:
— А ему это и не нужно.

Разве чёрная пешка ненавидит белую? Нет. Тем более если пешки упёрлись друг другу в лоб и мирно пьют пиво.

— Святое? — усмехнулся Эдгар. — А зачем им святое? Они солдаты.
— Знаешь, Иной, мне кажется, даже солдаты должны оставаться в первую очередь людьми. А у людей обязано быть что-то святое в душе.
— Для начала необходимо, чтобы имелась душа. А потом уж святое.

— Пожалуйста, положи винтовку на землю.
— Ну ты размечтался! Получишь её только через мой труп!
— Предложение приемлемо.

Когда молчим, мы неприятны, когда говорим — смешны.

Отверженным быть легче, чем блистать
И быть предметом скрытого презренья.
Для тех, кто пал на низшую ступень,
Открыт подъем и некуда уж падать.
Опасности таятся на верхах,
А у подножья место есть надежде.
О ветер, дуй! Ты стер меня во прах,
Мне больше нечего тебя бояться!

С исчезновением последней надежды жизнь превратится в выживание.