Мне неплохо удавалось притворяться нормальным. Встретив меня на улице, вы бы ни за что не догадались, как сильно́ во мне желание убить вас.
Я хотел убить одного демона, но сотворил другого.
Я на краю.
Я сорвался… лечу в пропасть, падаю в самый ад.
В эту минуту я, наверное, понял, что такое любовь — два разума, слитые воедино, два тела в гармонии, две души как абсолютное целое.
Люди глазели на меня, а я не понимал на кого они смотрят — на человека или на монстра.
Я уже и сам не был уверен, кто я.
Казалось, все понимают смысл происходящего. Так стая птиц срывается в небо, они разворачиваются, пикируют, парят без всякой команды — просто знают, что нужно делать, словно у них общий мозг.
Что случается с остальными птицами — теми, кто не чувствует сигналов и продолжает лететь прямо, когда вся стая делает поворот?
Как никто не мог утешить меня, так и я не мог утешить никого другого — речь шла о сочувствии, а я в этом смысле был совершенно бесполезен.
Делать было нечего, пойти некуда, поговорить не с кем.
Не находилось ни малейшей причины, чтобы жить дальше.
Я хлопнул дверью и сбежал по лестнице. Сел на велосипед и поехал прочь, ни разу не оглянувшись, чтобы посмотреть бегут ли за мной или нет.
Я просто крутил педали, не отрываясь смотрел на бегущую навстречу разметку и на каждом перекрестке молился Богу, чтобы меня размазал по асфальту какой-нибудь грузовик.
Дружба — явление вполне нормальное.
Имея друга, я не мог быть психопатом.
Я чувствовал себя разбитым и подавленным, словно новый человек в старом теле, которое ему уже не подходит.
Монстр за стеной пошевелился.
Я привык думать о нем, как о монстре, но на самом деле это был я сам. Или, по крайней мере, темная часть меня. Вы, вероятно, думаете, что быть вместилищем монстра жутковато, но, поверьте мне, гораздо хуже, когда этот монстр — ваш собственный мозг.
Мысль о том, что я, возможно, психопат, не была для меня новой — я давно знал, что не умею общаться с другими людьми. Я не понимал их — они не понимали меня, а язык эмоций, на котором они говорили, был для меня китайской грамотой.
Серийные убийцы обычно — практически всегда — рабы своей мании. Они убивают потому что не могут иначе. И не в силах остановиться.
Думаю, моя судьба ведет меня путем серийного убийцы.